Всех любим и знаем
Борис Межуев ( https://www.facebook.com/mezuev ) написал в своей заметке о том, что я якобы «не любил Мережковского»:
«Нелюбовь к Мережковскому была почти паролем "культурного поколения" советской интеллигенции. Долгополов открыто над ним издевался, говоря в своем выступлении, что на известном фото Дмитрий Сергеевича, низ креста, висящего на стене, увенчан кнопкой для вызова слуг. Аверинцев на конференции в ИМЛИ буквально отругал Мережковского как мальчишку за бескультурие и амбиции, не соответствующие реальному таланту. Кнабе брезгливо отворачивался, когда я его спрашивал об отношении к этому человеку. Галковский писал, что Мережковский давно мертв как писатель, и его ничто не воскресит (в отличие от вечно живого Розанова)».
И та-та. и та-та. И в заключение резюме:
«Галковский ошибался, Мережковский оказался не просто не мертв, а живее всех живых».
Это передергивание. Мое отношение к Мережковскому можно увидеть, почитав соответствующие места в «Бесконечном тупике». Это легко сделать, вот именной указатель с онлайн отсылками: http://www.samisdat.com/3/313-uk-i.htm
В моей библиотеке еще в советский период было полное собрание дореволюционных произведений Мережковского. Сочинения эмигрантского периода я, правда, знал фрагментарно, но причины этого понятны.
Для меня Мережковский всегда был живым автором, с которым я мог полемизировать. В отличие от Долгополова, Аверинцева или Кнабе. Я никогда не принадлежал к «культурному поколению советской интеллигенции» (можно это также считать продолжением предыдущего предложения).
Говоря как-то о «смерти Мережковского» (и «вечной юности Розанова») я говорил об очень частной и локальной вещи. Когда механизм культурного воспроизводства был разрушен, тексты стали печататься сами (90-е годы). И этот мейнстрим шел к Розанову от Мережковского. Что привлекло в Розанове образованную читающую публику? Вовсе не взгляды, а то, что все его тексты были живы. Это живая речь, иногда даже просторечье, но о вещах часто очень глубоких.
Мережковский всегда «вел тенденцию», при этом, увы, снисходя и до трудящихся. Но живой речи у него не было. Точнее она была в его критических статьях. В художественных текстах и в политических декларациях все было очень вымученно и схематично.
В этом смысле Розанов оказал очень большое СТИХИЙНОЕ влияние на русскую культуру последних десятилетий, а Мережковский – нет.
Что касается академического преподавания, то основная проблема тут в том, что Розанов в РФ считается не совсем приличным автором, а Мережковский наоборот - эталон «приличности». Тогда как на самом деле не совсем приличен (для профессионального изучения) как раз Мережковский.
Ему не следовало заниматься примитивным религиозным (!) морализаторством. По своему образу жизни Мережковский был представителем даже не богемы, а богемного «пограничья» - с кровавыми разводами на разбитом зеркале в общественной уборной. В жизни бывает всякое, «прОклятые поэты», то-сё, но зачем при этом одевать архалук и гундосить «не прелюбы сотвори»? Это как-то уж совсем по-русски.
Еще в меньшей степени ему следовало корчить из себя политического деятеля и организовывать в Религиозно-философском обществе «Черные Жизни Важны». И вообще, и тем более как автору «Грядущего Хама».
