034. Тайная история новой хронологии. Часть II
Морозов, конечно, человек, несомненно, несмотря на то что он не смог получить такого уж совсем систематического образования, и он не закончил университет, но это очень образованный человек. Он знал много иностранных языков, ну, он читал всю литературу на этих языках, был знаком с многими выдающимися учеными, состоял с ними в переписке, западными, не говоря уже об отечественных. И с чего начинается его, приведу вам один пример, с чего начинается его, вот, эти, так сказать, штудии исторические: он рассматривает христианские тексты под углом астрологии и показывает, что многие образы, которые нами воспринимаются как… Несведущими людьми воспринимаются, как образы поэтические или туманные, просто, на самом деле, есть отсылка к определенным понятиям астрологии: названия созвездий, какие-то определённые этапы прохождения светил через зодиакальный круг и так далее, так далее. И надо сказать, что, вот, эта вещь, она абсолютно бесспорная, ну, допустим, ясно, что четыре евангелиста они отождествлены с четырьмя знаками Зодиака, обозначающими смену времен года и так далее. Правда, на мой взгляд, это свидетельствует не о какой-то фантастической учености авторов этих текстов, а является следствием, наоборот, такого шарлатанства, то есть своеобразные куклы, которые они сделали, ну, предположим, там, цыгане взяли подшивку «Огонька», сделали из нее книгу, с какими-то, там, с какой-то обложкой из дерева, усыпанной изумрудами, которые из бутылочного стекла они, там, значит, набили, и взяли обменяли его, там, на корову на базаре, крестьянину, там, заморочили голову, ну, вот, он взял это домой, ушел, всё. Но если анализировать это произведение, то там будет своя система, структура, кроссворды какие-то, статьи, и они будут систематизированы, и, если эта книга, так сказать, стала краеугольным камнем каких-то последующих событий, то, может быть, это будет очень интересно посмотреть, ну, например, в суде уголовном, можно будет по датировке этих журналов доказать, что событие обмана, именно по отношению к какому-то конкретному пострадавшему, не было, потому что журналы были позже выпущены, чем произошел его обман, ну, и так далее.
Ну, это, уже, так сказать, я говорил в скобках, а вообще в любом случае, вот, этой идеи толкования библейских текстов с точки зрения астрологии было уже более ста лет ко времени выпуска книги Морозова и на этом сделал себе имя такой Шарль-Франсуа Дюпюи, французский ученый конца 18 века. Он начал, вот. свои исследования библейских текстов еще до революции Великой французской, но во время революции они пришлись очень ко двору, потому что это была критика, так сказать, клерикализма, его стали издавать большим тиражом, ну, и потом, в общем-то, его книги пользовались очень большой популярностью в Европе, дали целое направление, так называемой, мифологической школе религиоведения. Но! Я хочу сказать здесь немножко о другом, не о том, что Морозов следовал такой мощной европейской традиции, а о том, насколько коварной и сложной была область, которой он занимался.
В 1827 году, уже после смерти Дюпюи, появился такой Жан Батист Перес, который написал небольшую работу, где доказывал, что никакого Наполеона не было, Наполеон – это солярный миф, двенадцать его маршалов – это двенадцать месяцев, сам Наполеон – это искаженное слово «Аполлон», то есть бог Солнца, и подробно-подробно, там, описывал-описывал всё-всё в деталях. Работа блестяще написана, удивительно смешная, современная, остроумная, ее и сейчас интересно читать. И, вот, эта работа придавила могильной плитой, вот, все исследование Дюпюи и его последователей, они стали просто смешны. И, в целом, это, ну, я думаю, так лет на 50 затормозило, вот, это развитие мифологической школы, которая потом она оправилась, стала развиваться, но, вот. Но! Возникает вопрос, всё это смешно, интересно, и так далее, а кто такой Жан Батист Перес? А никто. Портрета его невозможно найти, когда он написал это произведение ему было 75 лет, а до этого он ничего не написал, даже близко, ну, он, там, был какой-то математик, потом чиновник какой-то, в общем-то, ничем себя не проявил. Сам стал говорить, что я вообще написал случайно, просто я разговорился со студентом, мне показались забавными его мысли и, вот, я за два дня, вот, так, вот, набросал. Но там не два дня. Это человек, блестяще знающий материал, обладающий огромным литературным даром, и, вот, этот дар до 75-ти лет в себе, значит, держал. Значит, кто он? Очевидно подставное лицо. Кто это реально написал? Почему скрыл свое имя? Можно предположить, что это, например, были церковники, тогда шла очень напряженная борьба, после наполеоновских войн во Франции была восстановлена монархия, монархисты, естественно, ополчились на Шарля-Франсуа Дюпюи, который, кроме всего прочего, был революционным деятелем, довольно радикальным, участвовал в работе конвенты и так далее. Но прямо выступать церковникам в той ситуации уже было сложно, они были дискредитированы. Слово «иезуит» превратилось в ругательство. Вот. А тут вроде такой светский человек, как со стороны, вот, написал такой, и не серьезно про Дюпюи, а как бы так во французской манере, играючи, доведя до абсурда. Вы говорите, Христа не было, а мы говорим – Наполеона не было. И теми же, вот, значит, вот, всеми пунктами все это доказываем. Вот, так. То есть религиозные деятели уже не могли бороться методами вульгарного богословия, у них уже был слабый административный ресурс они не могли, допустим, вот, книги Дюпюи, кстати, после 15-го года они были запрещены длительное время, их сжигали, там, уничтожали, вот, но как-то уже бороться идеологически как-то с этим было в условиях тогдашней Франции, уже достаточно развитого современного государства, накануне промышленной революции, было сложно. Но, вот, они поступили так. Вероятно. Может, еще кто-то это сделал. Неясно.
Интересный факт тоже, что на русском языке эту книжку перевел и издал в начале уже 20 века некий Алексей Макаревич Васютинский. А кто такой Васютинский? А это специалист по истории масонства. Вот, в то время вышла знаменитая двухтомник о масонстве. Вот, это его переиздание. На самом деле, это уменьшенная копия, реально такой большой, два, вот, больших таких тома. «Масонство. Об его прошлом и настоящем». И это один том, еще второй есть. Вот, две ключевые статьи: «Французское масонство в 18 веке» и, что еще более важно, «Орден иллюминатов» - написал именно, вот, Васютинский. Это историк, в значительной степени, занимающийся историей масонства. Ну, это так, к слову.
Морозов, конечно, гениальный человек, к нему надо относиться с огромной благодарностью, терпимостью, прощать ему все ошибки, а их огромное количество, но, вот, о некоторых я скажу. У него есть несколько проблем. Ну, о первой я уже косвенно сказал – он растекается мыслью по древу и не может отделаться от субстрата излагаемого материала, вот, его взгляды, по мере изучения материала, а это огромный пласт литературы и, вот, в советское же время, там, фактически на него работал целый научный аппарат, там было течение мироведения, институт Лесгафта и так далее. Он не мог отказаться от каких-то своих наработок, то есть он приходил к другим выводам, но старые они выводы оставались, они казались ему тоже интересными, получалась какая-то такая двусмысленность, смазанность. Он часто десятками страниц излагает какие-то источники, при чем это не первоисточники, а какие-то, так сказать, историки, которые, как ему кажется, подтверждают его точку зрения, это достаточно утомительно и однообразно. И, конечно, если бы он был… Если бы он владел формой, хотя бы как Постников, он бы написал не десять томов, а, ну, два, может быть, три. Ну, главный недостаток Морозова, при чем очень объяснимый, заключается в том, что он гигантски завышает значение христианства. Гигантски! То есть для него Библия – это первая книга, которая появилась на Земле. Библейские истории – то, с чего началось развитие человечества. Он сильно критикует то, что написано в Библии, допустим, переносит библейские события в Южную Италию или Константинополь. Но сами эти события кажутся ему грандиозными, и они становятся грандиозными как раз в момент этого переноса, потому что он говорит, что в Библии изображается не борьба между, там, мелкими какими-то князьками, а это, вот, борьба между двумя частями Римской империи, там, ну, и так далее.
Надо учитывать, что, на самом деле, центр христианской пропаганды, ее максимальная мощь, это 19 век, то есть как раз время жизни Морозова. В Европе сформировались крупные милитаристические государства с довольно развитой уже системой информационной, развитой печатью, системой образования школ, университетов, то все еще было пронизано, вот, этой, вот, религиозной идеологией. И на человека обрушивался такой уровень, вот, этой всей демагогии, что невозможно было. Жалко читать произведения выдающегося русского философа Розанова. Очень умный человек с независимым мышлением и так далее. Но, вот, все крутится вокруг, вот, этих каких-то религиозных тем, потому что он не может от этого уйти, потому что этим пронизано всё – средняя школа, университет, печать. Всё! Всё вокруг! Это чучхе или развитой сталинизм, вот, так, от. И не нужно говорить, что от этого кто-то может быть, может спастись. Нет! Когда пропаганда тотальная, вы живете в Корее – Ким Чен Ын, Ким Чен Ын, Ким Чен Ын, Ким Чен Ын, Ким Чен Ын – и через неделю вы уже не можете о нем не думать, каждый день полчаса думаете о Ким Чен Ыне, то, что он из всех розеток. А, на самом деле, христианство, как и любая другая религия, бессодержательна. Библейский миф беден и неинтересен. В отличие от классического язычества. А его значение в истории колоссально завышается христианскими и постхристианскими интерпретаторами.
Ну, например, какое значение имеют христианские Соборы, ну, это канцелярские частности, вроде съездов КПСС? Никому они реально не были нужны. Ну, вот, в 19-20 веке были Соборы католической церкви. Ну, что вы о них знаете?! Да, ничего! 99,9 всех христиан, в том числе католиков, о них ничего не знают. Когда был IXX Собор, то есть съезд католический церкви? В 1545-1563 годах. А XX? В 1869-1870. Что вы знаете об этом эпохальном событии? Мало что. А XXI, когда был Собор, съезд? В 1962-1965. А Соборы до IXX Собора, съезда или даже с IXX включительно, это история КПСС до 17-го года, и то, в лучшем случае. Там, скорее всего, и этого не было. А что такое история древнего Константинополя? 80 % рассказывают про какие-то, значит, эти религиозные события, ну, там кого посмертно, там, реабилитировал, или проклял, как правильно говорить, «колтанай молтанай» или «молтанай колтанай», ну, конечно, «колтанай молтанай». Что дальше? То есть Морозов, он считает, что не было самой Античность, а, вот, труба была. Помните я говорил, показывал двух котят, которые в трубу залезли, часть котенка, которая залезает в трубу, это Античность, часть котенка, которая вылезает – Новое Время, а посредине – Средние века – труба. Вот, для Морозова оказывается, что эта, вот, труба – это и есть часть котенка, которая сзади. То есть котенка не разрезали. Реально всё было плавно, хорошо, и шло, вот, значит, где-то с начала нашей эры, нашего времени, и начиналось с каких-то как раз христианских событий, но это более такая логичная версия, версия последовательная, но, на мой взгляд, гораздо более искусственная. Возможно, она, с точки зрения формальной, то есть научной, потому что здесь нет злой воли, здесь нет конспирологии, просто возникло какое-то такое постепенно удревнение истории, события дублировались, перекидывались в прошлое, по цензурным соображениям, еще каким-то.
Ну, и получилось такое двойное, тройное, четверное прошлое. Ну, например, он говорит, что, а как, вот, существует эпоха 15 века, 14 веков, когда в Италии, вот, эти, вот, гуманисты, Возрождение, Предвозрождение, они стали открывать заново для себя античные тексты, которые были забыты, вот, какой-нибудь, там, Поджо Браччолини вдруг открывал Витрувия, Лукреция, и как так вообще могло быть, ведь все эти открытия они очень детские на уровне, там, шёл на улице, смотрит, что-то валяется, поднял, а, да это Лукреций. В каком-то, там, монастыре нашел какие-то, там, редкие записи. Как такие выдающиеся тексты, произведения могли столетиями, там, бесхозно ждать своего переоткрытия?! Всё это довольно сомнительно.
Причем эти, вот, истории открытия нам рассказывают буквально, там, по дням. Тогда-то было то открыто, тогда-то это. Ну, и Морозов приходит к выводу, что никто тогда эти рукописи не открывал, что их тогда и писали. То есть труды Платона, Аристотеля и так далее. Тогда многое становится понятным. А кто писал? Ну, Браччолини и такие же, как он. Ну, какие-то греки, может, там, средневековые. Ну, это одна версия. А существует другая версия. Вот, мы говорили про хобот, что хобот у слоненка позволяет ему делать много полезных вещей, вот, он хобот, то есть предположение, что история средних веков – это история такой искусственной трубы, которая искусственно удлиняет событие, она снимает проблему обретения текстов и их изготовление, то есть получается, что не Платон, Аристотель и Тит Ливий ложные, а ложный сам Браччолини. Не было никакого Браччолини! А, вот, они были эти произведения, и никто их не терял, потому что со времени разрушения культуры прошло всего-то лет двести-триста, много текстов сохранилось еще. Невозможно забыть великие произведения и невозможно забыть общий контур культуры. Поэтому, если античная книга обретена в 1500 году, ее, значит, и не забывали, никакого обретения не было, да и не нужно, все ее знали. Если в 1600, ну, есть вероятно, что она подделана. А если в 1700 древняя книга обнаружена, то, скорее всего, это подделка. Вот, так, вот. Для Морозова, повторяю, эта схема, она перевёрнута с ног на голову, она что-то объясняет, но что-то, наоборот, не стыкуется. И решение его многих проблем исторических, оно достаточно интересно, элегантно, заслуживает уважения, даже при ясном понимании, что это, скорее всего, не так. То есть, значит, в определенной степени мы допускаем, что что-то, там, и так.
Мы много говорили про проблему второго издания Античности, эпоху ранней Византии, когда после кризиса 3 века перед нами является более-менее осмысленная картина царствования Диоклетиана и далее - до Юстиниана. Морозов ее решает достаточно остроумно эту проблему, по его мнению, Диоклетиан – это ранний период Римской империи, которая развивалась с Востока на Запад. То есть от Константинополя к Риму, который первоначально был пограничной эллинистической крепостью. Соответственно, и первоначальные территории расселения эллатенян был не Апеннинский полуостров, а территория современной Румынии, ну, и южнее, там, вот, Балканы, где, действительно, живут румыны, то есть арамеи и (…26:55) румыны, реликтовые какие-то поселения, были еще в начале 20 века, потом они растворились среди местного славянского населения. Потом эти племена захватили Апеннинский полуостров, вытеснили этрусков с севера, и с юга – греков. И это объясняет достаточно первобытный характер культуры древней Византии, которая уступает Риму, то есть сначала более примитивная Византия, потом она развивается-развивается и возникает римский период с большим развитием архитектуры, скульптуры, наук и так далее, так далее. То есть развивается достаточно последовательно без какой-то явной деградации.
А впоследствии, по мнению Морозова, западные националисты перевернули всё с ног на голову и сделали Рим старшим по отношению к Константинополю. И в значительной степени, по мысли Морозова, им в этом сильно помогла многосоставность древней империи, которую мы называем Римской империей. Это прекрасное, блестящее место в труде Морозова, и я его вам зачитаю. Оно очень важное. И свидетельствующее о том, что это очень умный и эрудированный человек. Кроме всего, человек остроумный. Возьмем пример из новейшей истории. «Вот перед нами была Австрийская империя XIX века. Она состояла из двух частей: немецкой Австрии со столицей в Вене и мадьярской Венгрии со столицей Будапештом, а к этой паре присоединилась еще и славянская Босния-Герцеговина. В этой империи царствовал с 1848 года Франц-Иосиф и жил почти всегда в своем венском дворце, а в будапештский приезжал лишь по временам. Австрийские немцы считали его своим королем, венгерские мадьяры – своим и, наконец, присоединенные герцего-винцы – своим князем. Войска его состояли и из немецких, и из мадьярских, и из славянских полков. Каждая из трех частей жила своей собственной внутренней жизнью, имела свою собственную экономическую и гражданскую эволюцию. Внешняя торговля и другие экономические отношения шли у каждой части особо в зависимости от географического положения и только представительства перед иностранными державами, до войны, были общими, хотя и сами три части не раз воевали друг с другом. Представьте себе, что какой-нибудь венгерский летописец написал историю Венгрии на мадьярском языке, где называл Франца-Иосифа просто Иосифом, а какой-нибудь немецкий летописец в Тироле написал на немецком языке историю Австрии, где называл Франца-Иосифа просто Францем, обозначая время, как и первый, лишь по годам его царствования. Представим затем, что то же самое сделал и какой-нибудь боснийский монах на славянском языке, называя его по-своему – Франциском. Вообразим затем, что вся наша современная литература о событиях XIX века погибла в каком-нибудь общественном или стихийном перевороте и каким-то чудом сохранились только эти три манускрипта. Потом культура началась снова с младенческого возраста, и некий «историк» лет через триста нашел эти документы. Он был бы также наивен в науках, как современный двенадцатилетний мальчик среднего учебного заведения. При страстном желании узнать, как можно больше из истории погибшей культуры он невольно поддался бы стремлению принять Франца, Франциска и Иосифа за трех государей, один из которых царствовал над Тиролем, другой – над Венгрией, а третий – над Боснией-Герцеговиной». Ну, и дальше… «Он отметил бы, что каждый из них имел отношение и к двум остальным странам. Большие разницы в культуре каждой описанной страны легко могли подать ему мысль, что тут имеется дело с тремя периодами культуры той же самой Придунайской империи, которая целиком называлась Австрией, и написал бы научный трактат под названием «Три периода Австрийской культуры: первый – Австрия под славянским владычеством Франциска I, второй – Австрия под мадьярским владычеством Иосифа I, и третий период – Австрия под немецким владычеством Франца I». Ну, и так далее, он там долго-долго развивает, вот, эту мысль. И, действительно, Римская империя, она же состояла из разных частей, она состояла из латинской части, она состояла из греческой части, она состояла из сирийской части, и она состояла из египетской части. И каждый эти части, они писали на своём языке, использовали свою систему культурных символов и описывали одного и того же императора по-разному. Я могу привести, вот, такие сногсшибательные факты…
Вот, кстати, сам Морозов. Это он гимназист. Видно такое интеллигентное лицо. Мне больше нравится вот эта фотография. Они мне кажутся лучшими, потому что он здесь без бороды. С бородой человек, он скрывается. Вот следующая с бородой. Можно сравнить, вот, эту, вот, он уже где-то ему сильно за 20. Ну, не разберешь. Такой стандарт. А здесь видна душа человека, что это такой человек капризный, самолюбивый, очень упрямый, недоверчивый, а в чем-то инфантильный, нервный и склонный к такой интеллектуальной деятельности. Ну, вот, такой Морозов, он и был. Да. Ну, вот, пожалуйста.
Вот, так выглядел Октавиан Август, римский император. Он захватил Египет, присоединил его к Римской империи, но, кстати, сделал это на особый манер: там было два типа провинций, были консульские провинции, были императорские провинции. Императорские провинции управлялись непосредственно императором, они находились на периферии, а в глубине территории были провинции такие штатские, которыми управлял Сенат. Но Египет – это особая была провинция, она была императорская, но фактически было государство в государстве. Это было особая земля, которая подчинялась лично императору на правах вице-королевства. И Египет играл особую роль в Римской империи, достаточно сказать, что там жило примерно четверть всего населения. Там были колоссальные совершенно объемы производства сельскохозяйственной продукции, потому что аквадеспотия, которая кормила своим хлебом всю, так сказать, все Средиземноморье. И там был развитый чиновничий аппарат. То есть не нужно было ничего делать. Достаточно было приписать к себе, а, вот, местные чиновники, они бы, значит, платили аккуратно налоги и так далее, так далее. Что и было. И до этого уже была, уже был период господства там греков, которые постепенно смешивались с местным населением, но, тем не менее, сохранили греческую культуру и говорили на греческом. Вот это Октавиан Август, вот, он захватил Египет, сделал его своим вице-королевством, куда назначал своих префектов. Как его изображали в Древнем Египте, а, вот, так, вот. Вот он. По их мнению, он, вот, так, вот, выглядел. Могли ли мы его идентифицировать, если бы не видели там подпись, что это именно Октавиан Август? Конечно, нет. Это был какой-то фараон просто. А вот просто, вот, он же. Вот это, он же! Посмотрите, как он выглядит. Если бы там не была дешифрована надпись, что это Октавиан Август, мы бы решили, что это какой-то фараон какой-то династии и ничто бы нас не убедило в обратном. Естественно, текста там, все написано иероглифами египетскими и понятно, что такого рода культура разношерстная, она, действительно, способствовала удвоению, утроению историю. И Морозов здесь, так сказать, высказал богатую мысль, очень важную, которая до него, никем всерьез, не была никем всерьез продумана. При всем том, что, в общем-то, многие факты лежали на поверхности. Сам он при этом считает, что, вот, из-за такого христианоцентризма 19 века, считает, что подлинной, реальной историей была более близкая к нам история Диоклетиана и, так сказать, последующих византийских императоров, вплоть до Юстиниана. Ну, и, кстати, там, у него есть по этому… На этот счет какой-то резон. Ну, достаточно вспомнить про веру Диоклетиана и, так далее.
Но, в целом, мне это кажется неправильным, потому что получается, что проработанная история Рима с огромным количеством источников, это что-то вторичное. А достаточно расплывчатая, туманная и самопротиворечивая история Византии, она вот подлинная. Но, как правило, максимальной подлинностью обладает то, что максимально проработано. Ну, так вот, визуально можно посмотреть на карту земного шара, посмотреть на плотность населения и увидеть, что три всплеска плотности населения, где живет больше всего людей, это Европа с какими-то там элементами Средиземноморья, тот же Египет там, и Китай, и Индия. Ну, и, можно предположить, что эти центра, они и есть самые центры древнего расселения, потому что там просто живет больше всего людей и успели размножиться. А другие территории, менее населенные, они осваивались позже. Ну, это логично. У него получается, в культурном отношении, менее населенная Византийская империя, она является первоисточником истории, для истории Древнего Рима. Но, в любом случае, эта версия гораздо более правдоподобная, чем история официальная. Официальной историей можно назвать версию А, версию Морозова – версией Б. А потом можно их сравнивать, как-то обсуждать, оценивать, спекулировать по этому поводу, вот, это и есть, это и будет настоящая, спекулятивная, умозрительная история, которая необходима при недостатке фактических данных, и ничего страшного в этом нет, так и надо. Ну, вот.
Пойдём дальше. В заключение о Морозове я ещё раз хочу подчеркнуть, что это – настоящий историк. У него есть чутьё историка. И даже в своих ошибках он всё равно продвигает наше знание вперёд. Это такой следователь. Следователь, кстати, в Древнем Риме назывался «Квестор». Ну, «квест» - приключение, «квестор» - сыщик.
Перейду к последней части нашего затянувшегося исследования. Или лекции, точнее. Ну, все мы знаем, что такое британский учёный. И уверяю вас, что британский историк – это британский учёный в квадрате. В силу ряда причин, в Англии живут люди очень закомплексованные. Они страшно завидуют жителям континента Европейского. Измучены вот этими комплексами, и отсюда юродства и издевательства. То есть англичане любят издеваться.
Сама по себе интеллектуальная деятельность, она состоит из двух элементов. Первая — это аппарат, который позволяет анализировать информацию. То есть компьютер, программы, твёрдый диск. А вторая — сама информация. Как бы не были у человека развиты мозги, как бы он не обладал всеми приёмами мышления, если нет достаточного количества информации, у него начинается информационный голод, мозг работает на холостых оборотах, он не может сделать правильные выводы. Не может смолоть муку, потому что нет зерна. А если подсунуть дезинформацию, компьютер просто сломается.
И, вот, ранжировать людей по интеллекту очень трудно, потому что тут уж как матушка природа распорядиться. А вот ранжировать их по доступу к информации очень просто. Дозируете информацию, и вы в одном месте получите интеллектуалов, а в другом — дурачков.
В молодости я прочитал небольшую статью английского историка Арнольда Тойнби. Я только знал, что есть такой Тойнби, никакого интернета не было, произведения его у нас не публиковались. Но вот в журнале «Знание — сила» в 1979 году была опубликована его небольшая работа. А в другом номере этого же журнала ещё был открытый стол, который обсуждал, что вот в этой статье написано. Это было такое, незаурядное явление, я её внимательно прочитал. Но не придал этой статье большого значения. Она мне показалась малоинтересной. Но потом я увидел, что вот эту статью довольно часто цитируют, хотя она очень небольшая. И… Ну, кроме того, всё-таки у нас не публиковали, а вот эту статью опубликовали. Как-то это мне показалось заслуживающим интереса — почему это произошло? Мне показалось: может быть, там на самом деле что-то есть, просто я не понял.
А статья такая: она называется «Если бы Александр не умер во цвете лет». Тойнби предположил, в шутку, что… Что было бы, если бы Александр Македонский, после захвата Востока и Юга, повернул бы ещё на Запад.
То есть вы знаете историю Александра Македонского: он захватил Персидскую Империю, потом захватил — пошёл ещё дальше — захватил часть Индии, захватил среднюю Азию, ну и после этого умер, молодым человеком ещё. А его гигантская империя распалась на владения его генералов-диадохов.
Ну, почему греки, точнее македоняне, напали на Персию, понятно. Это был извечный враг греков, и одновременно это такая странная протоэллинистическая страна, которая в значительной мере сама подготовила своё завоевание. Дело в том, что Персы, на свою голову, построили ещё и хорошие дороги. И вот эти средства коммуникации, соответственно, они дали возможность вторжения. И, кроме того, Греки уже хорошо знали Персию — там жили их общины. Да и, собственно, часть Греции, именно вот Малоазийская, была частью Персидской державы. И отсюда знаменитое произведение Ксенофонта «Анáбасис». Не могу её так называть, хотя вроде бы это правильно. Я всегда называл «Анабáсис», потому что прочитал в детстве. В детстве ударения неправильно, вот, когда ставят, они на всю жизнь остаются.
«Анабáсис» или «Анáбасис» - это такая история, где описываются приключения греческих наёмников. Их нанял глава персов Кир. Они выиграли ему сражение, разбили его противников, но при этом его самого убили. И они оказались в очень сложной ситуации, окружённые врагами. И они пробивались к морю, чтобы потом уехать в родную Грецию. И вот это их путешествие в течении столетий было, такой, главной книгой, по которой на западе и у нас, гимназистов учили греческому языку. Ну, это так, кстати.
То есть «Анабасис» показывает, что культура греческая и культура персидская того времени, они были сильно переплетены. И, кстати, Персы — они облегчили завоевание Египта. Потому что незадолго до вторжения Александра Македонского они как раз покорили Египет. И Александр Македонский, захватив власть в Персии, естественно стал, по наследству, и главой Египта.
Ну, в целом, вот поэтому экспансия в сторону Персии, греков, она понятна, а вот зачем они дальше там ломанулись в Индию куда-то, совершенно не ясно, потому что им нужно было поворачивать на запад, и захватить климатически цветущую тогда Северную Африку, греческие, точнее финикийские в основном, колонии в Испании, греческие колонии в Южной Галлии, ну и, конечно, сам Апеннинский полуостров, где в это время италийцы находились ещё, в таком, полу-первобытном состоянии.
И… Это если бы он это не сделал, да?.. Сделал. А он этого не сделал, или его преемники. А если бы он это сделал? Если он так и поступил? Тогда становится очень понятным быстрый старт Рима, как раз после этой эпопеи Александра Македонского. То есть греки дали латинянам письменный язык, латинский, ими созданный по готовым лекалам. Они сделали… дали им культуру эллинистическую, и сделали такое эллинистическое периферийное небольшое государство, которое должно было контролировать Апеннинский полуостров. А потом они вырвались из под контроля, и направили экспансию в обратную сторону. То есть Рим — это изначально эллинистическое государство, и в известном смысле приоритет Константинополя над Римом действительно имеется, или мог иметься.
Так что, вот, предположение, вот это, Морозова, оно не только остроумно, оно имеет какую-то серьёзную, не совсем понятную, но интуитивно ощущаемую подоплёку.
Кстати, сама статья, вот эта, Тойнби, она написана удивительно плохо, бездарно. И, кстати, это оселок для историка - писать на тему «если бы». Потому что… Ну, это как перевод с родного языка на иностранный, а с иностранного на, так сказать, родной. Гораздо труднее переводить со своего языка на иностранный. И это свидетельствует о гораздо более глубоком знании языка. Соответственно, историку гораздо сложнее не описывать те события, которые произошли, а предполагать, достаточно обосновано и серьёзно, опираясь на имеющиеся у него факты то, что могло произойти. И вот для истории, говорят, нет сослагательного наклонения, но для историков оно очень даже есть. Это свидетельство их, так сказать, овладения материалом.
Ну и вот. Он там предполагает, что бы делал Александр, как бы он там взаимодействовал с Карфагеном, но всё неостроумно, в общем, достаточно смешно, и так далее. Но сам факт этого заставляет о чём-то задуматься. Почему? Ну потому, что это английский историк, британский, то есть идиот, который не считает других за людей, и морочит им голову.
Вот я вам зачитаю небольшой отрывок из воспоминаний Тойнби, и вы поймёте, что это за человек. Он описывает свои действия, своё путешествие в Грецию перед Первой мировой войной. По его словам это путешествие было им предпринято на свой страх и риск для лучшего изучения античной истории.
«Я считал, что на это путешествие мне вполне хватит одного дня, потому что на листке фальшивой австрийской штабной карты здесь была отмечена первоклассная дорога, проходившая как раз по участку пересечённой местности. Таким образом, последний этап этого однодневного похода обещал быть простым и быстрым. Этот лживый листок, который я в ту пору постоянно носил с собой, и сейчас лежит у меня на столе, прямо перед глазами. Вот она, эта, якобы прекрасная, дорога, обозначенная двумя бесстыдными, дерзкими черными линиями. Когда перейдя через реку Эвротас по мосту, который на карте не был указан, я достиг того места, где должна была начинаться дорога, оказалось, что там вообще нет никакой дороги, а значит мне предстояло добираться до Гитиона по пересечённой местности. Одно ущелье следовало за другим. Я уже на несколько часов опаздывал после против моего расписания. Фляга моя была наполовину пуста. И тогда, к моей радости, я набрёл на резво бегущий ручей с прозрачной водой. Наклонившись, я припал к нему губами, и пил, пил, пил. И только когда я напился, я заметил какого-то человека, стоявшего неподалёку от входа в свой дом, и наблюдавшего за мной. «Это очень плохая вода», заметил он. Если бы этот человек обладал чувством ответственности, и если бы он внимательно относился к ближнему, он сказал бы мне об этом прежде, чем я начал пить. Однако если бы он поступил так, как следовало поступить, то есть предупредил бы меня, то меня, весьма вероятно, не было бы сейчас в живых. Нечаянно он спас мне жизнь, ибо оказался прав: вода была плохая. Я заболел дизентерией и благодаря этой болезни, не отпускавшей меня в течение следующих пяти-шести лет, я оказался непригодным к несению военной службы, и не был призван на войну 1914-1918 годов».
То есть, вы поняли, что вот здесь написал вот этот вот идиот? До этого он так же кувыркался на территории Италии, которая тогда, до Первой Мировой войны, считалась союзником Австро-Венгрии и Германии.
Он, под предлогом, под легендой изучения местности, географического… Будучи историком, как бы вот, античности, да. Он что делал? Он брал… Ему давали карты генерального штаба: австрийские, итальянские. И он с хронометром ходил из одного участка в другой, и смотрел, где есть мосты, где тоннели, где броды, и исправлял эти карты. И вот так он прошёл по его, там, словам, около 3000 километров. Это работа профессионального шпиона. И он ещё, про это говоря практически открытым текстом, юродствует про какую-то дизентерию, там, которой он 5 лет болел, не мог, там, прокакаться, и его за это не взяли на службу в армии, где на фронте погибли почти все его однокашники. А не взяли его почему? Потому что он работал в разведке. В картографическом отделе, там, штаба, и занимался этим, там, имея отмазку от армии.
Такова психология этого человека. И вот, этот человек пишет нам статью, там, значит, «а если бы Александр Македонский повернул, там, не туда». И её ещё разрекламировали, и считают его какой-то там очень интересной и важной работой. А что там важного? Написана дураком она. Значит дело тут в чём-то, что мы не совсем видим. Вот история — она состоит из таких, вот, намёков.
Тойнби написал многотомное какое-то исследование, там, про разные цивилизации, там. Я пока не читал. Так, смотрел, по слухам, там, и так далее. Потому что не было не интернета, ничего. Думал, действительно что-то там интересное. Почитал: ну, какое-то жалкое, поверхностное подражание Шпенглеру, с его «Закатом Европы». Шпенглер, там… Тоже много есть вопросов, но это действительно талантливый человек, тонко чувствующий, и опять же, в своих ошибках тоже интересный. А там ничего интересного нет.
Кто ему сделал славу великого историка, и почему его так вот, значит, там, продвигали, хотя академическая историческая наука к нему относилась очень плохо. Ну, там невозможно не… Понимаете, есть образ изложения, такой, сухой, прагматический. Есть, такой, литературный, да. Литературный: там много каких-то вольностей, каких-то, так сказать, там, может быть сравнений не очень корректных. Но как, кстати, писал Шпенглер, человеку прощается за какую-то литературную глубину, красоту слога, какие-то там внутренние… смысл. Но там ничего нет. То есть человек ни писать не умеет, и в то же время уходит от академической науки, и нести такую там околесицу…
И его книги, они пошли, стали хорошо раскупаться. Эта вот, многотомная история, в Америке. Это английский, так сказать, такой вот, историк, который работал на Америку, и собрал там большие, так сказать, деньги. И в связи с этим…
Я, кстати, вот так пренебрежительно говорю об этом человеке, зная многое из его и биографии, просто я не хочу про это говорить. Ну, у него сын был, например, коммунист, алкоголик, и сотрудник тайной полиции. Ну, гнусная совершенно личность. Вот. Он пришёлся ко двору в Америке. Там его считали каким-то английским, значит, этим, умником, он был моден, и в связи с этим я позволю себе закончить нашу лекцию, растянувшуюся, и разбитую на две части даже, позволю себе закончить проведением аналогией между Тойнби и персонажем пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион».
Ну, вы все хорошо знаете сюжет. В Лондоне была продавщица цветов, такая, дурочка, Элиза Дулиттл, которую для смеха профессор филологии мистер Хиггинс решил воспитать до высоконравственного, высокоразвитого человека. Но вот он её взял к себе, стал воспитывать, и вот нему домой пришёл её папаша, который работал мусорщиком. Ну и говорит: «Значит это, тут слух прошёл, вы это, дочь, это, взяли, ну и ладно. А деньги кто платить будет?» А он ему говорит: «Ну а во сколько вы оцениваете?» Ну, папаша, там, сел, говорит: «Ну, мы же интеллигентные люди. 5 фунтов, и дочь ваша». Ну вот они так поговорили, там, не буду пересказывать все нюансы, ну и Хиггинс заплатил ему эти 5 фунтов. А потом, значит, расхохотался и говорит, что это что-то невероятное, потому что он, там, ему многое, там, рассказывал про марксизм, там, про… Ну, в общем какую-то там завернул такую демагогию… А я, говорит, напишу письмо знакомому, там, или какому-то там своему компаньону, в Америку. И рекомендую его как оригинального английского моралиста, который не может на родине пробиться из-за сословных предрассудков, потому что по профессии он мусорщик, а умище-то у него! И душа, сердце. Ну и вот. А в конце пьесы папаша возвращается к нему, говорит: «Ну что», говорит, «вот вы написали письмо в Америку — теперь я богатый человек. Я там лекции им читаю, про нравственность, они все в восторге».
Ну вот, видите, как я Шпенглера этого доморощенного, английского, опустил. За 5 минут. Вот так. Без матерной ругани, оскорблений, каких-то врилов, там, и так далее. Учитесь, как нужно вести полемику, вриловцы. Культурно, академически, с цитатами из, этого, Бернарда Шоу, воспоминаний, какими-то аналогиями. А человека-то, получается, и нету. И авторитета человека нету.
Это я так, шучу, конечно. На этом позвольте мне завершить нашу затянувшуюся лекцию, из-за своей величины даже разбитую на две части. Присылайте, пожалуйста, свои замечания, вопросы, спорьте, анализируйте, подписывайтесь на наш канал, не забывайте о донате. Был такой, кстати, если уж зашла речь о штудиях, автор учебника по грамматике Элий Донат.
Будем потихонечку развивать наши исследования, лекции. Вместе мы, думаю, в чём-нибудь и разберёмся, хотя очень всё запутанно, сложно, двусмысленно, противоречиво. Но надо надеяться на лучшее.
На самом деле я вот то, что сейчас говорю, я уже говорил раньше, и гораздо, гораздо интереснее. Но у нас села батарейка, с Наташей, и я всё, что сказал, сказал впустую, и это пропало. Но в целом я мысль доношу. Что-то, может быть, потерял, какие-то блёстки, но не много. Там уже, в самом конце, немножко оставалось.
Спасибо, до новых встреч.
