Чапаевские чтения. Шарик есть, шарика нет
Чапаевские чтения
Шарик есть, шарика нет
Антиутопия Джорджа Оруэлла «1984» написана в 1948 году. Это не простая анаграмма, в названии есть глубокий смысл. Дьявольский парадокс книги, стоивший её автору жизни, заключается в том, что это двойная пародия и двойной ужастик. С одной стороны здесь описывается СССР и мир победившего социализма. Это «1984», год, в котором происходит действие. Очевидно, что «Большой брат» это Сталин, а ревизионист Гольдштейн, - автор «теории новояза», - это Троцкий.
Но одновременно это книга описывает английское общество 1948 года, на что указывает локализация действия в Лондоне. В образе инфернального идиота Гольдштейна Оруэлл вывел не только Троцкого, это собирательный образ левых английских интеллектуалов, одним из которых был Айвор Монтегю. По иронии судьбы Монтегю умер в 1984 году. Он носил двойную фамилию Монтегю-Гольдшмидт.
Он родился в 1904 году в семье еврейского барона Луи Монтегю, банкира-миллионера, поставленного британской аристократией смотрящим за местной еврейской общиной.
Айвор Монтегю-Гольдшмидт-Гольдштейн закончил Кембридж и проявил себя в двух областях – в кинематографе и в пинг-понге.
Он был чемпионом по пинг-понгу и в 1926 году провёл в Лондоне первый мировой турнир по этому виду спорта. Расходы по проведению турнира Монтегю взял на себя. Одновременно им была создана Международная ассоциация настольного тенниса, он стал ее председателем и занимал этот пост 40 лет.
Пинг-понг как вид спорта зародился в конце 19 века, но Монтегю придал ему массовость. Под его личным патронажем была начата пропаганда пинг-понга в коммунистических странах. В 1927 году он организовал поездку в СССР делегации английских рабочих, которая рекламировала игру как пролетарскую. Вскоре было принято директивное решение о пропаганде пинг-понга как внутри СССР, так и по линии Коминтерна. Благодаря этому уже в 30-е годы пинг-понг стал необычайно популярен в китайской компартии, а после прихода к власти маоистов настольный теннис стал главным видом спорта в КНР.
Внимательный читатель «1984» обратит внимание на то, что персонажи этого произведения постоянно играют в настольный теннис. Это бытовая черта «ангсоца».
Монтегю был куратором советских режиссёров на Западе, с его подачи они были приняты в Европе и США. Его личным другом был Сергей Эйзенштейн, считается, что они вместе сняли фильм в швейцарском замке Ле Сарра в 1929 году. В съёмках тогда принимали участие другие трудящиеся: владелица замка Элен де Мандро, немецкий дадаист Ганс Рихтер - сын миллионера и дальний родственник Ротшильдов (позднее он снимал фильмы в Москве – этот эпизод почему-то опускается в его биографиях), некий дальневосточный аристократ и по совместительству член коммунистической партии Японии, а также Александров-Мормоненко и прочие. Снятый фильм благополучно утерян, о чём сюжет - тоже не понятно, говорят, что пародия. Похоже, что шайка-лейка две недели пила в масонской ритуальне по-взрослому. Было уже не до съёмок.
Англичане до сих пор имеют наглость утверждать, что Монтегю был советским агентом и помощником Кембриджской пятёрки, известным под кличкой «Интеллигент». Действительно, по роду своей деятельности Монтегю был знаком с Кимом Филби и другими членами пятёрки. Как и они, он был потомственным сотрудником британских спецслужб. Старший брат Айвора Монтегю работал в военно-морской разведке и занимался двойными провокациями – якобы сообщал ложные сведения своим агентам, а затем их сдавал гестапо, чтобы они под пытками раскалывались и таким образом дезинформировали противника. (Туфта, но туфта показательная).
В 30-е годы Айвор Монтегю выполнял не менее ответственное задание английской партии и английского правительства. Он был продюсером серии ультрашовинистических фильмов Хичкока о доблестных британских органах, срывающих коварные планы немецких шпионов (отравление столовых, взрывы детских садов и т.д. – трудно отделаться от впечатления, что Хичкок в это время режиссировал московские процессы).
В 1931 году Айвор Монтегю стал активным членом британской коммунистической партии и затем вошёл в её руководящие органы. 1937 год был им встречен с пониманием и одобрением.
Монтегю являлся соучередителем и функционером английского союза кинематографистов и в качестве видного кинокритика сыграл ключевую роль в пропаганде советского киноискусства на Западе. В 60-х годах вышли его воспоминания «С Эйзенштейном в Голливуде».
.jpg)
В прошлой главе я говорил о светлой идее Монтегю превратить советский кинематограф в государственный таран, способный переломить хребет Голливуду. «Сталинвуд» должен был завалить весь мир дешёвой, но качественной продукцией, - разумеется, под эгидой невидимых британских киносоветников. В какой степени этот план осуществился, судить трудно, думаю, что в незначительной. Удушающая цензура не могла не сказаться на качестве советских фильмов. Советская актёрская школа была хорошая, съёмки обходились фантастически дёшево, но из-за примитивной идеологии оветские фильмы были заведомо неконкурентоспособны.
Тем не менее, интернациональная и анонимная советская кинофабрика выпустила несколько удачных картин, одной из которых был «Чапаев».
Вопрос: в какой степени «Чапаев» был задуман и осуществлён сознательно? Исходя из наших лекций, очевидно, что в очень незначительной. Это результат невольного коллективного творчества и стечения ряда обстоятельств.
В какой степени тогда нечаянно созревший плод был органичен обществу, которое его породило? В никакой.
Как должно было подобное общество относиться к этому произведению искусства? А никак. Грандиозный успех фильма воспринимался по той же епархии, что и пошлая галиматья «Весёлых ребят» или масонская оперетта «Цирка». Но если эти изделия были ни о чём, то «Чапаев» имел идеологическую нагрузку, которая весёлых ребят из советского цирка, мягко говоря, бесила. Это был русский фильм, фильм ВРАГА. «Александра Невского» или «Петра 1» спасала историческая удалённость, делающая их песнью о Гайавате, который уже много поколений назад ушёл под землю и превратился в интернациональное «культурное наследие». А Чапаев, несмотря на свою гибель, был опасно жив. Это современный русский типаж, русский тип, самим своим существованием бесящий, и бесящий вдвойне, потому что это победитель. Как же так? Ведь русских всегда все били: за глупость и отсталость, их наголову разбили в Первой мировой войне, а затем в интернационал-гражданской мадьяры, латыши, евреи и башкиры проучили русского держиморду на сто лет вперёд.
Что особенно обидно, настоящего Чапаева вообще не было, это в лучшем случае мадьярский интернационалист. Но вдруг по цекистскому велению, по Булгакова хотению он как Джон Ячменное Зерно пророс и стал национальным героем «этих». Василием Тёркиным. Тёркин - ладно, это Лепорелло в солдатской гимнастёрке, типаж сниженный и юмористический, а Чапаев - это лидер, красный барон, парвеню, взявший свое по праву сильного. Риск - дело благородное, и то, что взято ценой крови, не оспаривается. Кондотьер, ставший графом, не может быть выскочкой.
Тема свербила сильно. Фильм оказался консервной банкой, привязанной к хвосту советского киноинтернационала. Поэтому посмертная история Чапаева в 1934 году только началась.
