Что необходимо знать о Михаиле Булгакове –7
Что необходимо знать о Михаиле Булгакове –7
Лучшие иллюстрации к дилогии - рисунки Кукрыниксов для «Золотого телёнка». Во-первых, мастера, во-вторых, «они там жили».
XXI
Поскольку Бендер - это альтер эго автора, он особо не описывается. Перед нами хорошо сложенный брюнет (как положено романному авантюристу), и ещё в одном месте говорится, что у него «длинный благородный нос». Этой гоголевской деталью описание заканчивается. Корейко описан подробнее:
Собственно, в «Золотом телёнке» два умных персонажа, понимающих ситуацию в стране и друг друга – Бендер и Корейко.
Почему Бендера не коснулся советский тлен – непонятно. Это остаётся за кадром, и можно только строить предположения. Вероятно, его спасает мечта покинуть этот мир. Или в этом мире разбогатеть, то есть отгородиться от всеобщего идиотизма стеной материальной экстерриториальности. Удивительно, что эти два желания слабо связаны друг с другом и выстраиваются в логическую цепочку «деньги+эмиграция» только к концу повествования.
Вероятно, стремление главного героя уехать из СССР сделало дилогию столь популярной среди наивных евреев-шестидесятников, а затем среди их детей.
Корейко остался несоветским, потому что заморозился. То есть именно потому, что ФОРМАЛЬНО стал советским человеком. Это внутренний эмигрант. Корейко не спорит с режимом и не возмущается им. Он понимает, что это Африка, и его задача в условиях «чёрного апартеида» - слиться с толпой. Благо, с точки зрения расовой, он в условиях СССР похож на основное население.
Булгаков не случайно даёт ему украинскую фамилию. Не только из-за малороссийской жадности, хитрости, упрямства и склонности к придуриванию, но и из-за большей правдоподобности его способа существования. Как полунацмен, он имеет льготы и ему легче затеряться. Образованный Иванов отсверкивал бы за пять километров, и его бы шлёпнули просто так, для профилактики. Бедный совслужащий, компромата нет, трудолюбивый. Фамилия? Иванов. Надо убить – из профилактики. С фамилией Корейко жить можно. Тем более на Украине.
Что было бы с дилогией Булгакова без пресса советской гиперцензуры? Как это ни парадоксально, изменилось бы не так много (но, конечно, многое бы добавилось). Корейко превратился бы в человека в чём-то симпатичного (он и так в чём-то симпатичен). Ясно, что никаких «детей Поволжья» он не обкрадывал – это советский фарс. Реально, это крупный коммерсант, после сворачивания НЭПа оценивший обстановку и ушедший на дно. Это «ловкий человек», но не злодей – полный аналог Чичикова (гоголевский герой, постоянно привлекавший писательское внимание Булгакова). Его задача - дожить до интервенции или резкой смены режима:
«Все геркулесовцы увенчивали свой завтрак чаем; Александр Иванович выпил стакан белого кипятку вприкуску. Чай возбуждает излишнюю деятельность сердца, а Корейко дорожил своим здоровьем. Обладатель десяти миллионов походил на боксёра, расчётливо подготавливающего свой триумф. Он подчиняется специальному режиму, не пьёт и не курит, старается избегать волнений, тренируется и рано ложится спать; всё для того, чтобы в назначенный день выскочить на сияющий ринг счастливым победителем. Александр Иванович хотел быть молодым и свежим в тот день, когда всё возвратится к старому, и он сможет выйти из подполья, безбоязненно раскрыв свой обыкновенный чемоданишко. В том, что старое вернётся, Корейко никогда не сомневался. Он берёг себя для капитализма».
Любопытно, что образ Корейко даже в его осуществлённой версии есть издевательство над образом нэпмана и вообще капиталиста. Корейко не пьёт и не курит, ведёт спортивный образ жизни, он трудолюбив и работает хорошо. Даже его слабость – любовь к Зосе Синицкой – вещь совершенно невинная. Всё это контрастирует с образом буржуя в цилиндре, лентяя и дурака, жрущего ананасы в ресторане с девочками.
Образ Корейко пародийно совпадает с образом Рахметова, ждущего «когда же придёт настоящий день». Только, как это и положено КОНТРреволюционеру, пафос Александра Ивановича не в экшене, а в его отсутствии.
То, что он ещё в деле и крутит аферы «Геркулеса», это остатки угара нэпа. Корейко понимает, что лавочку скоро прикроют. Не надеется он и убежать через границу, граница давно на замке.
Бендер более наивен и вообще мелкотравчат по сравнению с Корейко. Пока миллиона у него нет, он смеётся над параноидальной маскировкой Александра Ивановича, но, оказавшись в его шкуре, быстро убеждается, что это единственно верная тактика. В сущности, поведение Шуры Балаганова в советском трамвае - это карикатура на поведение самого Бендера. В этом трамвае его и должны были повязать вместе с дураком-подельником. История в трамвае не про то, как не повезло Балаганову, а про то, как повезло Бендеру.
Без цензурного давления у романа всё равно оставалось бы две концовки. Как известно, в конце «Золотого телёнка» Бендер анонимно отдавал деньги государству и женился на Зосе. Затем, по цензурным соображениям, финал изменили: Зося выходит замуж за дурака, у Бендера за границей отнимают все деньги, вышвыривают обратно в СССР, и он идёт в дворники (изменённые цензурой на управдомы). Так сюжет романов закольцовывается, ведь для Бендера поиски сокровищ начинаются в дворницкой.
Несмотря на уступки цензуре, оба финала вполне булгаковские по мощи. Но в бесцензурном варианте Бендер, скорее всего, должен бы был превратиться в Корейко № 2. Пойти в управдомы и прятать чемодан с деньгами по камерам хранения. Четвёртый вариант - Рио-де-Жанейро.
Но хэпи-энд логичен для западной культуры, а Михаил Булгаков - человек глубоко русский. А при первом, и при втором, и при третьем финале главным (удачливым) героем авантюрного романа оказывается Корейко.
XXII
Проблема «вумных» богословских разборов «Мастера и Маргариты» в том, что по своему образованию Булгаков не богослов, а медик, и сама книга - это не трактат по религиозной философии, а роман-фэнтези. Отцом Булгакова был профессор богословия, но это его самого также не делает богословом, как Андрея Белого не делает математиком тот факт, что математиком-профессором был его отец. К тому же, сам Булгаков в бытовом плане был человеком религиозно индифферентным. «Мастер и Маргарита» - высокая литература, поэтому там есть философский подтекст, но подсчитывать число букв в именах персонажей по каббалистическим таблицам, вычислять их демонологическую иерархию или сверять разночтения образа Иешуа с образом Иисуса - это вечный сюжет про книгу и фигу.
Точно так же следует учитывать, что «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» - это авантюрные комедии. Да, иногда поднимающиеся до степени социальных обобщений и даже пророчеств, но, в общем, это «лёгкий жанр».
Бессмысленно упрекать автора в том, что он создал образ гомерически смешного «отца Фёдора». Вероятно, в контексте «Мастера и Маргариты» придурковатый попик выглядел бы неуместно и, пожалуй, кощунственно. Но его там и нет. В «Двенадцати стульях» он на своём месте.
Автором разбираемой дилогии мог быть только крупный писатель, потому что все сюжетные линии имеют внутреннюю логику, а их переплетение имеет логику композиционную. Это очень трудно для дилетанта.
Корейко - зверь гораздо крупнее Бендера. Почему Бендер его побеждает? Вначале он недооценивает «подпольного миллионера», ведёт себя как мелкий жулик и терпит неудачу (эпизод с отказом Корейко взять сворованные у него деньги). Но именно потому, что Бендер ведёт себя так наивно, это ему помогает. Корейко начинает считать его дурачком и, вместе того, чтобы сменить место дислокации, успокаивается. Когда Бендер спокойно собирает на Корейко компромат, тот, наконец, понимает, что это серьёзный противник, но, поскольку он сильнее классом, красиво уходит на дно (использует учения гражданской обороны и бежит в Среднюю Азию). Однако, в железной обороне Корейко есть уязвимость. Он влюблён. Он берёт с собой деньги на свидание с Зосей Синицкой, что позволяет Бендеру убедиться в платежеспособности добычи, а потом пишет Зосе письмо из Средней Азии. Это его и губит. Всё сбито очень крепко.
Это пример развития сюжета. А вот пример переплетения сюжетных линий: история отца Фёдора дает объём истории Бендера и Воробьянинова. Это история слуги из итальянской комедии дель арте, который подражает хозяину, не обладая его возможностями, и попадает впросак.
В отличие от Воробьянинова, и тем более Бенедра, это наивный и честный человек, живущий своей, а не чужой жизнью. Его поведение точно дублирует поведение основных героев, но перевернуто наизнанку. Бендер получает точную информацию о стульях бесплатно, отец Фёдор – втридорога, и это информация ложная. Далее - со всеми остановками. Именно за счёт наивности ему удаётся сразу приобрести все стулья, только эти стулья не те. В конце концов, и отец Фёдор, и Воробьянинов сходят с ума, потому что изначально ими обоими движет жажда наживы, приводящая к преступлению – нарушению тайны исповеди и убийству.
Непонятно, где здесь глумление над священниками или над дворянами.
В кино роль отца Фёдора Вострикова лучше всех сыграл Пуговкин, он также прекрасно сыграл похожую роль садовника в «Приключениях принца Флоризеля», снятых по произведениям Стивенсона. Как известно, кроме садовника, в числе других жертв бриллиантовой лихорадки там оказался богослов.
Развитие сюжета в дилогии всегда логично и назидательно, а сам главный герой, подобно Булгакову в жизни, всех учит и морализирует, но это морализирование, опять же как у Булгакова, не тяжеловесно, а шутливо и иронично.
Общий тон «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка» - снисходительное, не очень обязательное, забавное и часто шутливое нравоучение. Если оно бывает резким и даже жестоким, то только при сопоставлении со злобой реального мира. Сатира на Маяковского зла при сопоставлении с его личностью. Но в контексте романа образ Ляписа-Трубецкого вовсе не злой. И иногда герои дилогии вызывают искреннюю жалость.
Думаю, Катаевы и Ильф совершенно справедливо утверждали, что первоначально Остап Бендер был эпизодическим персонажем, подобно Жоржу Милославскому в «Иване Васильевиче» или Аметистову в «Зойкиной квартире». Но потом он стал главным героем, потому что Булгаков почувствовал себя Бендером, обводящим вокруг пальца литературных идиотов. Во всех крупных вещах он отождествляет себя с главным героем, от имени которого прямо или косвенно ведёт повествование. Иначе он просто не умеет.
Бендеру-Булгакову удалось опубликовать свои книги безо всяких проблем и нервотрёпки: и в журналах, и отдельными книгами, и даже за рубежом. Вещи пользовались большим спросом, и инициаторы предприятия получили очень хорошие деньги. Думаю, в общей сложности как раз столько, сколько Остапу удалось изъять из чемодана Корейко.
В «Золотом телёнке» есть прелестная сценка, адресованная будущим «советским инженерам», которые как пародийный класс только ещё наклёвывались:
«Грубиян Паровицкий изо всей силы ударил Остапа по плечу и воскликнул:
– Поступай к нам в политехникум. Ей-богу! Получишь стипендию 75 рублей. Будешь жить как бог. У нас – столовая, каждый день мясо. Потом на Урал поедем, на практику.
– Я уже окончил один гуманитарный вуз, – торопливо молвил великий комбинатор.
– А что ты теперь делаешь? – спросил Паровицкий.
– Да так, по финансовой линии.
– Служишь в банке?
Остап внезапно сатирически посмотрел на студента и внятно сказал:
– Нет, не служу. Я миллионер…
– Сколько ж у вас миллионов? – спросила девушка в гимнастических туфлях, подбивая его на веселый ответ.
– Один, – сказал Остап, бледнея от гордости.
– Что-то мало, – заявил усатый.
– Мало, мало! – закричали все.
– Мне достаточно, – сказал Бендер торжественно.
С этими словами он взял свой чемодан, щёлкнул никелированными застежками и высыпал на диван всё его содержимое. Бумажные плитки легли расползающейся горкой. Остап перегнул одну из них, и обертка лопнула с карточным треском…
– Как видите, гуманитарные науки тоже приносят плоды, – сказал миллионер, приглашая студентов повеселиться вместе с ним».
В 20-е годы Булгаков относился к работе как русский: «взялся – сделай». В 30-е он вынужденно освоил советскую манеру работать – пилить средства и гнать туфту.
Он числился на работе во МХАТе, потом в Большом театре. Во МХАТе он серьёзно работал, пьесы его не ставили. Но, с точки зрения советских нравов, Михаил Афанасьевич честно отрабатывал хлеб (ну не получается, но работает же!). Это вызывало большую нервотрёпку: Булгаков переживал, что не справляется с работой и подводит театр. Халтурить он не умел, и даже поверхностные переделки романов классиков в пьесы отнимали у него много сил. В Большом театре он уже халтурил сознательно и вполне профессионально. По договору, раз в год он должен был предоставить либретто, при этом и он сам, и его руководство прекрасно понимали, что это синекура (распоряжение Сталина). Было важно обозначить работу и дать листаж. А то, что либретто (написанное левой ногой) затем не пройдёт репертком (просто потому, что Булгаков ОДНОВРЕМЕННО с синекурой и в чёрном списке – вот такой парадокс!), в этом ни Булгаков, ни руководство театра не виноваты. На то и поставлены надзорные органы над несмышлёными интеллигентами, чтобы в таких случаях помогать и предостерегать.
В этом контексте «Батум», скорее всего, был гипертуфтой. И всё удалось – он получил за пьесу большой гонорар, ему должны были дать новую квартиру (хотя по советским условиям Булгаков и так жил шикарно: в трёхкомнатной квартире на троих). А то, что пьесу запретили, даже лучше, так как марать имя, конечно, не хотелось.
Кроме того, это было издевательство над советской властью: запрещаете автоматом все мои пьесы – ну и умойтесь, запретите пьесу, которая прославляет Сталина.
Так что, если у Булгакова и была досада после внезапной остановки работы над пьесой, то только из-за срыва туристической поездки в Батум «для сбора материала» (конец августа начало сентября – самое оно).
Так гениальный писатель Булгаков превратился в жулика Бендера, ставящего для жителей Васюков и Владикавказа «Детей муллы» и «Батум».
Зарезать, конечно, могли. Ингуши могли зарезать Булгакова за «Детей муллы», ингуши избили Бендера во Владикавказе, когда он пытался (вначале небезуспешно) обыграть их в три листка. И, конечно, ему могли выколоть глаза за «Батум». Ну, так колониальные нравы-съ. А риск - дело благородное.
XXIII
Однако, не будем забывать, что Булгаков мастер создавать тяжёлые вещи. Это не обязательно достоинство, просто свойство личности. Создавая некий символ, предмет, он навечно помещает его в свой мир и не может от него избавиться. Поэтому в дилогии есть избыточность, выходящая за пределы авантюрного жанра.
Давайте вспомним, как появилась фуражка Остапа Бендера. Вначале, как это ни покажется странным, фуражка была куплена Воробьянинову на Кавказе - для представительских целей (как и белые штаны):
«Воробьянинову в магазине готового платья Тифкооперации был куплен белый пикейный костюм и морская фуражка с золотым клеймом неизвестного яхт-клуба. В этом одеянии Ипполит Матвеевич походил на торгового адмирала-любителя. Стан его выпрямился. Походка сделалась твёрдой».
Эти действия привели к повышению самосознания затюканного предводителя дворянства. Но его лидерство (бывшее с самого начала не очень доброй шуткой Бендера) оказалось злокачественным. Воробьянинов по мере развития сюжета закончил процесс перерождения в советского человека (начатый на должности башмачкина в уездном ЗАГСе) и зарезал своего компаньона.
Второе и последнее упоминание фуражки в «12 стульях» – Воробьянинов вскрывает последний стул в шахматном клубе (опять тяжёлый символ – придумав двумястами страницами ранее Нью-Васюки, Булгаков не может отказаться от урановой вещи – она неколебима) и мечтает:
«Сейчас же на автомобиль, - подумал Ипполит Матвеевич, обучавшийся житейской мудрости в школе великого комбинатора, - на вокзал и на польскую границу. За какой-нибудь камешек меня переправят на ту сторону, а там...»
Но стул оказывается пустым.
«Воробьянинов, бросив всё как было в шахматном кабинете, забыв там плоскогубцы и фуражку с золотым клеймом несуществующего яхт-клуба, никем не замеченный, тяжело и устало вылез через окно на улицу».
Фуражка командора оказывается не по Cеньке и подхватывается ожившим Остапом в «Золотом телёнке» (ложная смерть главного героя энд автора - постоянный рефрен булгаковских произведений, хотя в данном случае имеется и вполне утилитарная причина – Катаев-Петров и Катаев-Ильф превратились в Ильфа-Петрова, и второй роман на время отпал).
При последнем упоминании уже в этой книге, фуражка слетает с головы командора и превращается в гоголевское колесо из «Мёртвых душ».
«Пропеллеры исчезли в быстром вращении. Дрожа и переваливаясь, самолёт стал разворачиваться против ветра. Воздушные вихри вытолкнули миллионеров назад, к холму. С Остапа слетела капитанская фуражка и покатилась в сторону Индии с такой быстротой, что её прибытия в Калькутту следовало бы ожидать не позже, чем через три часа. Так бы она и вкатилась на главную улицу Калькутты, вызвав своим загадочным появлением внимание кругов, близких к Интеллидженс-Сервис, если бы самолёт не улетел и буря не улеглась. В воздухе самолет блеснул ребрами и сгинул в солнечном свете. Остап сбегал за фуражкой, которая повисла на кустике саксаула».
Однако, если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе. Остап приезжает в Москву и встречается с Рабиндранатом Тагором. Этот эпизод почему-то постоянно опускается в многочисленных экранизациях и постановках, а он для понимания книги ключевой. Это и есть настоящая развязка повествования, а вовсе не женитьба Зоси Синицкой на профсоюзном дураке, или ещё более дурацкая попытка пересечения Бендером румынской границы.
Остап поселяется в гостинице «Гранд-отель» («Метрополь»), где лучший четырёхкомнатный номер-люкс занимает «индусский философ и поэт». Бендер добивается с ним встречи на правах представителя коллектива кооператоров, так как мыслитель с одиночками не встречается.
Переводчик отодвинул портьеру и пышно сказал:
- Пусть войдёт кооперативная организация, желающая узнать, в чём смысл жизни.
На кресле с высокой и неудобной резной спинкой сидел великий философ и поэт в коричневой бархатной рясе и в таком же колпаке. Лицо у него было смуглое и нежное, а глаза чёрные, как у подпоручика. Борода, белая и широкая, как фрачная манишка, закрывала грудь. Стенографистка сидела у его ног. Два переводчика, индус и англичанин, разместились по бокам.
Вместо разговора о смысле жизни азиатский болван два часа рассказывал ему «о народном образовании в Индии»:
«Философ закрыл глаза и принялся неторопливо говорить. Первый час он говорил по-английски, а второй час по-бенгальски. Иногда он начинал петь тихим приятным голосом, а один раз даже встал и, приподняв рясу, сделал несколько танцевальных движений, изображавших, как видно, игры школьников в Пенджабе. Затем он сел и снова закрыл глаза, а Остап долго слушал перевод. Сперва Остап вежливо кивал головой, потом сонно смотрел в окно и, наконец, начал развлекаться, перебирал в кармане мелочь, любовался перстнем и даже довольно явственно подмигнул хорошенькой стенографистке, после чего она ещё быстрее зачиркала карандашом.
- А как всё-таки будет со смыслом жизни? - спросил миллионер, улучив минуту.
- Учитель желает прежде, - объяснил переводчик, - познакомить пришельца с обширными материалами, которые он собрал при ознакомлении с постановкой дела народного образования в СССР.
- Передайте его благородию, - ответил Остап, - что пришелец не возражает.
И машина снова пришла в движение. Учитель говорил, пел пионерские песни, показывал стенгазету, которую ему поднесли дети 57-ой 146-ой трудовой школы, и один раз даже всплакнул. Переводчики бубнили в два голоса, стенографистка писала, а Остап рассеянно чистил ногти.
Наконец Остап громко закашлял.
- Знаете, - сказал он, - переводить больше не нужно. Я стал как-то понимать по-бенгальски. Вот когда будет насчёт смысла жизни, тогда переведите.
Когда философу подтвердили настойчивое желание Остапа, черноглазый старец заволновался.
- Учитель говорит, - заявил переводчик, - что он сам приехал в вашу великую страну, чтобы узнать, в чём смысл жизни. Только там, где народное образование поставлено на такую высоту, как у вас, жизнь становится осмысленной. Коллектив...
- До свидания, - быстро сказал великий комбинатор, - передайте учителю, что пришелец просит разрешения немедленно уйти.
Но философ уже пел нежным голосом марш Будённого, которому он выучился у советских детей. И Остап убежал без разрешения».
Что происходит, когда Бендер получает миллион? Он перестаёт быть советским человеком, и вся советская жизнь превращается для него в предумышленное и довольно унылое представление. Все живут по сценарию, и поломать этот сценарий невозможно. После беседы с бенгальским мыслителем-подпоручиком, приехавшим в СССР учиться жизни у Будённого и пионеров, Бендер смиренно сел на подоконник в своём номере и стал смотреть вниз. Внизу прохожие прыгали в автобус как дрессированные крысы белки.
Упоминавшаяся выше делегация журналистов в Среднюю Азию напутствуется следующим пророчеством некоего анонима (по-моему, напоминающего Олешу):
«Я знаю такие поездки, сам ездил. Ваше будущее мне известно. Здесь вас человек сто. Ездить вы будете в общей сложности целый месяц. Двое из вас отстанут от поезда на маленькой глухой станции без денег и документов и догонят вас только через неделю, голодные и оборванные. У кого-нибудь обязательно украдут чемодан … И потерпевший будет ныть всю дорогу, выпрашивать у соседей кисточку для бритья. Кисточку он будет возвращать невымытой, а тазик потеряет. Один путешественник, конечно, умрёт, и друзья покойного, вместо того, чтобы ехать на смычку, вынуждены будут везти дорогой прах в Москву. Это очень скучно и противно - возить прах. Кроме того, в дороге начнется склока. Поверьте мне! Кто-нибудь… совершит антиобщественный поступок. И вы будете долго и тоскливо его судить, а он будет с визгом и стонами отмежёвываться. Всё мне известно. Едете вы сейчас в шляпах и кепках, а назад вернетесь в тюбетейках. Самый глупый из вас купит полный доспех бухарского еврея: бархатную шапку, отороченную шакалом, и толстое ватное одеяло, сшитое в виде халата. И, конечно же, все вы по вечерам будете петь в вагоне «Стеньку Разина», будете глупо реветь: «И за борт ее бросает в набежавшую волну».
Пророчество осуществляется с железной последовательностью, и даже с упреждением – двое опаздывают уже на московском вокзале. Затем идёт «глупый ор», сцена, имеющая для Булгакова значение символа, постоянно воспроизводящаяся в его произведениях и достигшая апофеоза в «Мастере и Маргарите», когда коллектив советских работников, орущих «эй, баргузин, пошевеливай вал», сажают на три грузовика и увозят в психиатрическую больницу.
Таким образом, жизнь превращается в оперу, то есть ходульно-эмоциональную (и поэтому - иррациональную) постановку.
Самое страшное, что подобное пение не гротеск художника, а реальность. 20-30-е годы - это такой Китай, от которого современный житель РФ стал бы орать. Булгаков не выдумывал про пение. Идиоты действительно пели. Это был рецидив азиатского атавизма, массовый психоз. Про «Бродягу» и «Стеньку Разина» Булгаков написал с поправкой на цензуру. Эти песни тоже пели, потому что песни про каторжников и разбойников считались революционными. Но это распевки-подпевки. Основные песни - это «Марш Будённого», «Тачанка», «Наш паровоз вперёд летит». Эти песни и имел в виду Булгаков, в первую очередь.
В квартиру Бухарина ворвалось НКВД, его увели в тюрьму на расстрел, конфисковали архив, обшмонали семью. Что энкавэдисты стали делать дальше? Если не знаете – никогда не догадаетесь. Они стали на кухне петь песни. ЭТО НЕВЕРОЯТНО.
Если сам Бухарин не пел песен в тюрьме, то только потому, что за это ему бы накостыляли по шее. Приходилось по-тихому писать стихи, а потом их отсылать бесконечно любимому (по тюремным уверениям) Сталину:
Шмель, жужжа, вцепился в кашку,
Муха села на ромашку,
Жирный, словно прежний поп,
Полевой вонючий клоп
В разноцветном колпаке
Очутился на руке.
*****
Крики, хрипы, лязг и визги,
Грохот, хохот, барабан,
Дробь и брань, и крови брызги –
У горилл гремит канкан.
Вот уж звёзды догорели,
И костёр давно потух.
«Хайль!» кричит на мёртвом теле
Раскричавшийся петух…
*****
Во ржи простые василёчки,
Лилово-синий гельотроп,
И наши скромные цветочки
В канавках, в поле, где ржи сноп.
Здесь Львиный зев, цветы ромашки,
Иван-да-Марья, зверобой,
Здесь полевые астры, кашки
Качают скромной головой.
