035. История английского писателя Уинстона Черчилля
Транскрипт подготовили: ТГ-канал Утиная история
Други мои! Дорогие Ютубозрители и Ютубозрительницы!
Наша сегодняшняя литературная лекция посвящена несколько неожиданному литератору, писателю Уинстону Черчиллю. Как известно, в настоящее время Дим Димыч развивает бурную антибританскую деятельность. Ну, я хочу немножко ему помочь и придать некоторый дополнительный объем его филиппикам. Хотя сам я отношусь к британской культуре вполне корректно и уважительно. Ну и Дим Димыч на самом деле тоже. Он добрый.
Для восприятия человека и восприятия его творчества крайне важен контекст. Существует мнение в литературоведении, согласно которому можно вообще ничего не знать об авторе, это никак не влияет на восприятие его произведений. Может быть, если это касается произведений второго-третьего порядка и речь идет о фигурах второго-третьего порядка, и речь идет о достаточно легком таком чтении. Если же мы хотим разобраться, посмотреть сверху на то, что происходит, увидеть контекст, то достаточно важно иметь правильное представление о человеке, краткое, но объемное.
Например, все мы знаем так называем законы Паркинсона. Ими забит весь интернет. Мало кто читал подробно об этом. А это там, в общем-то, книжка или даже несколько книг. Но краткие какие-то формулировки знают в той или иной степени все. Но, я думаю, мало кто себе представляет, а кто такой был этот Паркинсон, чем он занимался. И я сейчас вам покажу, как знание об этом меняет впечатление от его текстов. Паркинсон, точнее Сирил Норткот Паркинсон, был военным историком английским. Он специализировался на истории военно-морского флота и торговых отношений в британских колониях. У него был чин старшего офицера. Он служил во время Второй Мировой войны. А свои вот эти законы Паркинсона он написал в 50-х годах, когда преподавал в Малайском университете в Сингапуре. Сингапур – это тогда была английская колония. Внешне Паркинсон – это такой человек, чтобы вы знали, ну, он чем-то похож на Коржакова – и внешне, и вот такая манера шутить. Я ничего про Коржакова сказать не хочу. Это такой типичный образ английского служилого человека. Ну там полицейского, врача, например. Такой довольно грубый человек, плотный, вот, немножко неуклюжий, но такой ироничный и обладающий довольно быстрым таким умом и чувством постоянного превосходства над окружающими. Хотя в феодальной иерархии Великобритании они занимают невысокое положение. Это служилый класс. О чем нам говорил Паркинсон, пока он там писал? Он писал о проблемах колониального управления. То есть умные люди управляют дураками. Это управление никогда не бывает абсолютным. Даже при достаточно жесткой системе оно всегда основано до той или иной степени – самоуправление, коллегиальности. И вот это соприкосновение с дураками – оно заражает бюрократическую структуру. И вот эта муть – она подымается снизу вверх и вызывает общую дегенерацию управления. Вот о чем в достаточно шутливой форме говорил Паркинсон. То есть говорил об очень серьезной и где-то даже страшной вещи.
Вот эти законы мы можем очень четко наблюдать на истории управления СССР. Вот у него, например, есть такой синдром Бесполезнопотама. Такого человека-паразита, который попадает в бюрократическую структуру и ее перерождает до такой степени, что с ним ничего нельзя поделать. Как говорит сам Паркинсон, надо убить всех там, здание сжечь и всё начинать на пустом месте. Вот, если взять советскую культуру, это было три управленческих школы, так сказать, в кавычках: еврейская, потом кавказская и потом украинская. Если вы посмотрите ключевых представителей вот этих всех трех, так сказать, этапов, вот там эти типичные Бесполезнопотамы. Ленин, Троцкий. Ну... Самая, наверное, показательная и яркая фигура, хотя на самая важная, первого периода – Зиновьев. Вот Зиновьев – типичный такой азиатский пустоболт. Потом это вторая группа людей пришла: Сталин, Орджоникидзе, Берия и прочие. Микоян. И прочие, прочие, так сказать. И третья – это Хрущев, Брежнев, Горбачев там и т.д. и т.д. О чем можно еще здесь сказать, зная вот эти вводные данные анкетные, о Паркинсоне? Паркинсон – он четко и кратко, и емко изложил будущее человечества. Потому что всё идет к созданию единого бюрократического центра, который будет, в общем-то, мало отличаться от того, что было в Британской империи. Ну, Британская империя – она управляла там миллиардом человек, занимая одну пятую часть суши. Ну, будет увеличено там, будет не один миллиард, а будет больше миллиардов. Суша будет составлять не одну пятую, а там две трети или, может, вообще всё. А принципиально ничего не изменится. Вот то, что... Те трудности управления, с которыми столкнулись англичане, с ними столкнется раса, которая будет управлять человечеством. И уже начинает сталкиваться.
Хорошо видна здесь динамика развития ЕС. Брюссель, который превратился из второго Парижа, аккуратного, интеллектуального, так сказать, и промышленного, в хорошем смысле этого слова, промышленного центра, превратился в такую вот, значит, выставку ВДНХ, где бродят какие-то цыгане, африканцы. Всё это грязно, того и гляди, эпидемия какая-то возникнет. Большая преступность. Город разрушен. И точно так же всё ЕС – оно провоняло Восточной Европой. То есть англичане вступили в ЕС, туда напринимали восточных европейцев и сами ушли. А оставили людей с этим, значит, человеческим материалом. И нужно даже, если вот всю эту Восточную Европу, все там Балканы, Польшу и прочие страны, отсоединить, нужно будет 20 лет европейцам западным, чтобы прийти в себя вот от этого замечательного контингента, так сказать.
Хорошо. Давайте пойдем дальше. Собственно про Уинстона Черчилля. Мне кажется, что Черчилль, образ Черчилля, он не понимается. Его принимают за другого человека. И я, честно говоря, не встречал ни разу точки зрения на его личность, на его политическую биографию, которая мне показалась достаточно адекватной.
Вот существует такая группа людей, которые не похожи сами на себя. Обманчивая внешность, которая дополняется сознательно созданным образом, который достаточно сильно отличается от внутреннего ядра человека. Вот хрестоматийный пример, даже, может быть, более яркий, чем Черчилль, это Бисмарк. Бисмарк в массовом восприятии – это железный канцлер, такой пруссак, служака, человек жестокий, очень упрямый, агрессивный, умный, который вот железной рукой объединил Германию во Второй Рейх. Этот образ является образом официальной немецкой пропаганды, естественно, в то время, да и далее, вплоть до современности. Ну, это хорошо видно... Там вот такая есть система. В Германии создавали так называемые башни Бисмарка. Это такие, как правило, мегалитические сооружения под старину, массивные. И они являлись такими вот памятниками, располагались по всей Германии, по периметру и по внутренним территориям. Часть из них сейчас разрушена, часть сохранилась. Можете посмотреть в интернете. Там, в общем, это впечатляюще.
На самом деле Бисмарк был совершенно другим человеком. Действительно, отец у него был прусский юнкер. Но мать была такой культурной высокопоставленной немкой, тонко организованной, дочерью дипломата. И, если мы проанализируем реальную биографию Бисмарка, то мы увидим там совершенно другого человека. Бисмарк лучше всего виден на юношеских изображениях. И есть скульптура, ему посвященная, в Германии, где он тоже юноша. Но там немножко проступают такие жестокие черты поздние. Но все равно видно, что это не тот человек. И если показать эту фотографию и вы не будете знать, вы никогда не догадаетесь, что это памятник Бисмарку. Говорится, что Бисмарк – он был каким-то очень там студентом-буяном, 27 дуэлей у него было. Всё это ерунда – никаких дуэлей у него не было. Это были мензор-дуэли, то есть это такие... Так сказать, вещи, связанные, скорее, со спортом. Никого он на этих дуэлях, естественно, не убил ни разу и даже тяжело не ранил. Мензор-дуэли – это такие, так сказать, ну... Это такое фехтование особого типа, которое призвано подчеркнуть мужественность немецких студентов. Они стараются получить небольшой шрам на лице в результате. И там, как правило, нет ни серьезных ссор, ничего. Это спорт.
И в дальнейшей жизни тоже видно, что Бисмарк был очень осторожным, сдержанным человеком. Он был также человеком крайне нервным. Но нервным не в смысле каких-то вспышек гнева. Они, может быть, и были у него. Но, так сказать, в рамках обычного мужчины, главы семейства. У него были приступы неуверенности, колебаний, депрессии. Он проходил курс лечения у тогдашних врачей, психологов, психиатров, точнее. Его там заворачивали в мокрые простыни, он плакал. Абсолютно непохожая картина, так сказать, не связанная с его личностью. И он был, конечно... Он совершенно не был военным. Он пытался быть адвокатом и потом всю жизнь был дипломатом. Дипломатом профессиональным, карьерным, так называемым. Он был дипломатом в России, где сблизился с великим Горчаковым, который по уровню культуры и интеллекта, конечно, его превосходил, хотя Бисмарк был очень умным человеком. Но Горчаков – он кончил лучшее, пожалуй, учебное заведение того времени – Царскосельский лицей. Ничего подобного в Германии не было. И не было даже и во Франции, по типу высших заведений учебных этой страны и был создан Царскосельский лицей, но по какому типу? Дореволюционному? Уже всё было уничтожено во Франции. И тот лицей, с которого они сделали кальку, он уже исчез. А в России он был. И лицей дал таких людей, как Горчаков. Или, например, такого человека, как Александр Пушкин. Ну, какое-то время Бисмарк был послом во Франции и т.д. и т.д.
То есть внешне – ну да, он похож, если смотреть на его мундир, он похож там на какого-то прусского фельдмаршала, Блюхера. Но реально, повторю, он, так сказать, не служил в армии. Несмотря на то, что он, так сказать, без тени колебаний в случае чего объявлял там войну, провоцировал войну, он прекрасно понимал и много раз говорил, что война – это неудача дипломатии. То есть Азимов, когда говорил, что сила – это последний аргумент дилетанта, он на самом деле буквально цитировал фразу Бисмарка. А Бисмарк написал замечательные мемуары, где предстал, кроме всего прочего, блестящим литератором и отчасти даже мыслителем.
Я могу себе позволить напомнить вам некоторые из этих афоризмов. И вы оцените степень их, так сказать... Еще раз оцените степень их глубины. Он свободно владел английским, кстати, французским, итальянским, латынью, польским и русским языком. «Каждому надо оказывать добра или каждому надо делать добра столько, сколько он вам простит». Замечательно. «Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи». Гениально. Существует знаменитый афоризм, действительно очень хороший, тонкий. Его знают все русские. Он сказал, будучи в России, посмотрев на русских, он сказал, что «русские долго запрягают, но быстро ездят». У него есть еще такой же примерно афоризм, связанный с немцами: «Стоит только посадить Германию в седло, а уж поскакать она сумеет». Вот это прекрасная, так сказать, емкая формулировка русского национального характера и немецкого. Вот бедных немцев – их все время сажали в седло, но они не понимал, что это седло на свинье. И вот они на ней скакали, скакали, так сказать, и доскакивались. Делали что-то необыкновенное, виртуозное, даже в этих условиях там выигрывали какие-то бои, но всё заканчивалось на помойке. Может быть, Бисмарк не имел в виду настолько страшный контекст. Но в этом-то и талантливость человека, сочиняющего такие афоризмы: он, даже сам не понимая точно, что говорит, говорит очень точно и емко.
В России Бисмарк однажды зимой поехал на извозчике куда-то, значит, по своим надобностям. Извозчик был пьяный. Была метель. Он ему сделал замечание, что, может быть, значит, он никуда, наверное, не поедет и просит его остановить. А извозчик ему сказал: «Да ничего, ничего! Поедем – нормально». И погнал со страшной силой. Ему Бисмарк сказал, что надо бы потише. На что он сказал: «Да ничего! Ничего». И потом они перевернулись, Бисмарк себе разбил лицо, у него пошла кровь, и этот извозчик – он ему стал тереть снегом лицо и приговаривать: «Ничего, ничего. Ничего». И Бисмарк знал русский язык и знал, что ничего – это Nihil, как бы, ничего. Он заказал себе трость и там выгравировал русское слово «ничего», и это, значит, было таким его жизненным девизом – на самом деле бесшабашного риска и презрения к каким-то сиюминутным трудностям. И Бисмарк знал, что я-то один знаю, что такое ничего и употребляю это слово, а в России его употребляют все.
У него есть много высказываний о России и русских. Они достаточно лестные, их там все знают. Ну, может быть, и я не так сказал, не то чтобы лестные, а милые, отчасти ироничные, но, скажем так, наиболее точное слово «симпатичные». «Никогда не верьте русским, ибо русские не верят даже себе». Гениально. «Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу расчётливую хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью». «Превентивная война против России – самоубийство из-за страха смерти». Дальше страшный афоризм. И можно поразиться глубине его и прозорливости: «Русских невозможно победить – мы убедились в этом за сотни лет. Но им можно привить ложные ценности – и тогда они победят сами себя». Ну вот, собственно, то, что мы и видим. Но главный афоризм его о России – он не очень известен. И я хочу его процитировать. Он на самом деле самый важный, самый глубокий. И для русских максимально оптимистичный. И я верю, что так всё и произойдет. Может быть, через 20 лет, может быть, даже через 120. Но то, что это будет так, я, зная русскую историю, уверен. Бисмарк сказал: «Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И, когда они придут, не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения и якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть». Вот, миру еще предстоит, я думаю, убедиться в глубине этой замечательной фразы. И это действительно так. Я сам русский, я изнутри понимаю психологию идеально людей.
Ну что еще сказать о Бисмарке, такой его обманчивости? У поляков есть карикатура на Бисмарка – это Пилсудский(?24:24). Внешне он выглядит очень солидно, основательно. Но, если Бисмарк был действительно выдающимся, гениальным политическим деятелем, который путем какой-то такой немыслимой эквилибристики создал единую Германию, то, чему на протяжении столетий противилась вся Европа, то Пилсудский – это человек, который мало того, что изображал из себя там фельдмаршала, начальника генерального штаба, военного министра и при этом никогда нигде не служил, а был по своему образованию недоучившимся студентом, медиком Харьковского университета. У него не было и вообще, так сказать, ничего, ни интеллектуальных каких-то способностей, ничего. Ну вот он создал такой вот образ. Образ отца польской нации, такого тоже прусского генерала. Хотя Польша – это не Пруссия, да и генералов там никаких особых не было. Достаточно сказать, что... Кто такой Пилсудский? Пилсудский – это такой стрикулист, студент, он входил вместе со своим братом в группу Александра Ульянова, который хотел убить там этого Александра Третьего. Их там подставили, самих всех убили. И его брата – там особо был, так сказать, завязан, Бронислав, его направили на Сахалин. Вот. Потом, известно, поляки заключили конкордат с... То есть они сначала пошли все на работу в английскую разведку – и Пилсудский, и брат его и т.д. А потом англичане им, значит, сделали протекцию во время Русско-Японской войны. И там шла речь о создании польских легионов. Они занимались шпионажем в пользу Японии, терроризмом там и т.д. и т.д. Но дело не в этом, а в том, что вот этот Бронислав – он в Японии... Поехал в Японию. И там у него родились дети от айнов. То есть он взял себе, значит, эту айниху. У них родились там дети. Он их пытался потом вывезти из Японии. Ничего не получилось. И они там до сих пор, эти потомки, живут. Что такое айны для японцев? Понимаете? Это неприкасаемые, да? То есть человек, который с ними породнился, он перестает как бы существовать. То есть худшее из того, что мог сделать этот Бронислав, он сделал. А сам Юзеф Пилсудский – он симулировал, например, психическое заболевание, в психушке скрывался. Ну это такой типичный, так сказать, поляк. Бисмарк прекрасно сказал о поляках, что «поляки – это политики в поэзии и поэты в политике». Ну вот, точно. Если брать там, допустим, биографию Адама Мицкевича, это 100%. И что самое интересное, я думаю, если уж закончить эту, так сказать, тему, у русских абсолютно... Русским очень нужен был такой вот фиктивный политический деятель. У немцев это была не фикция, а очень глубокая, содержательная фигура, которая просто по каким-то сложным политическим и личностным соображениям внешне выглядела не так, как это было бы при такой естественной, простой, нормальной, частной жизни. У поляков получилась какая-то карикатура на это. А у русских не получилась даже карикатура. У них вот такая фигура была – это Керенский. Вы посмотрите внимательно его портреты. У него портреты разваливаются. То есть это Франкенштейн. Это человек, которого сделали, вот наклеили такую, значит, аппликацию: уши, глаза, нос от разных людей. И никакой биографии у Керенского до сих пор нет. Никто не знает. Якобы какие-то его родители... Абсолютно на него не похожие. Откуда он взялся, есть несколько версий и все абсолютно фантастические. И вся его жизнь – это жизнь человека, так сказать, который откуда-то вот появился, а откуда – он сам себе объяснить не может. То есть с каким-то, так сказать, идеологическим оформлением и прикрытием русской революции не получилось вообще. И это обусловило, так сказать, и абсолютный крах. То есть всё это освободительное движение в России, антигосударственное, оно оказалось абсолютно бессодержательным. То есть там не было даже людей. Там были какие-то манекены – фантоши.
Ну, перейдем после такой, затянувшейся несколько, преамбулы к самому Черчиллю. Черчилль – точно такая же фигура, да? То есть это... Что такое Черчилль в нашем восприятии? Это такой английский бульдог. То есть человек толстый. В то же время, несмотря на свою внешнюю такую неуклюжесть, очень быстрый в реакциях, агрессивный, коварный, умный, очень упрямый, умеющий добиваться своего, не сомневающийся в том, что он делает, и всегда добивающийся успеха. И конечно, это фигура очень позитивная в истории 20 века, в истории Великобритании.
Ну вот на самом деле всё не так. Об этом и поговорим. И станет много ясно каких-то нестыковок в биографии Черчилля. И станет, может быть, легче Дим Димычу рассказывать о подоплеке Кембриджской пятерки и наших отношениях с Великобританией.
Ну, во-первых, происхождение. Считается, что Черчилль – это какой-то необыкновенный британский аристократ. Это не совсем так. Он действительно принадлежит к родовой аристократии Великобритании. Но там есть несколько серьезных вопросов. Ну, сначала о несерьезных вопросах. Во-первых, это не Черчилль, а Спенсер, который в 1817 году взял себе фамилию вымершую, так сказать, Черчиллей и стал Спенсером-Черчиллем. Естественно, поскольку Черчилли более родовитые и более известные, то Спенсеры-Черчилли называли себя двойной фамилией. А так, вообще, им удавалось называть себя и без Спенсеров, просто Черчиллями.
Во-вторых, в Великобритании существует система майората. Есть аристократические семьи, но главный титул этих семей – он передается старшему в роду. У Черчиллей главный этот титул – это герцоги Мальборо. И во-первых, они никакие не герцоги Мальборо, потому что они вымерли, да и сами вот эти герцоги Мальборо, они не родовитые, они с 18 века. Но они все равно вымерли, там пошла передача по женской линии, там дальше – больше. Ну, официально там всё оформили, но некоторые вопросы остались. Вот, но главное, что Черчилль – он никогда не был герцогом Мальборо. Титул принадлежал его дяде старшему. Потом этот дядя передал этот титул своему сыну – то есть двоюродному брату Черчилля, и т.д. А Черчилль - он принадлежал к такой младшей ветви, которую называли лордами, как всех этих родственником, так сказать. Они действительно были приняты в аристократических семействах и т.д. Но основной суммой денег, основных имений у них не было. И не было, так сказать, вот такого ореола герцогов. Герцоги – это, чтобы вы знали, это такие маленькие короли. То есть отличие между герцогом и, допустим, графом гигантское. Герцог может быть независимым главой государства. Владетельным герцогом. То есть это в чем-то ровня королю. Ну и вот эти все Черчилли – они были бедными. Сравнительно. Для того положения, которое они занимали в феодальной лестнице Великобритании, они были небогаты.
Но главное не это. Это я всё просто говорю о вещах, которые можно и не упоминать. А проблема Черчилля заключалась в другом. Дело в том, что отец Черчилля, Рэндольф Черчилль, будучи молодым человеком, женился на американке Дженни Джером. Ну, она была красивой женщиной, молодой. Ее отец был человеком состоятельным. Но, конечно, не каким-то там уж миллиардером. И когда Рэндольф Черчилль объявил о своем решении отцу своему, то его отец ему сказал, что он сумасшедший, он его проклянет, лишит наследства и т.д. и т.д. Но тут на горизонте появился наследник престола Принц Уэльский, который потом стал королем Эдуардом Седьмым, и сказал, что Дженни Джером – очень-очень хорошая девушка и он одобряет брак Рэндольфа лично. И настоятельно рекомендует его, так сказать, заключить. А кто такая была вот эта Дженни Джером? Ну, если называть вещи своими именами, то она была проституткой. Она спала со всеми. Но проституткой она была, конечно, не такой, которая у трех вокзалов стоит, она была куртизанкой. Красивой светской львицей. Вот. Но тем не менее ее, так сказать, похождения – они были неприличными. Вплоть до того что, когда этот Черчилль умер, ее муж, в возрасте 45 лет, она вторично вышла замуж, потом взяла себе третьего мужа. Эти мужья – они годились ей в дети, что и сейчас довольно так странно. Но по тем временам, по тем нравам это был просто такой вообще моветон. И все эти браки были достаточно фиктивными. С Рэндольфом Черчиллем она практически не жила. Доказано совершенно это, в официальной историографии английской говорится, что там родилось два сына – вот Уинстон Черчилль и его младший брат. Младший брат – это от другого мужчины, потому что они жили врозь. Ну, как вы уже, наверное, догадываетесь, Уинстон Черчилль – это тоже не сын Рэндольфа Черчилля. Рэндольф Черчилль был такой человек из окружения Принца Уэльского, занимался какими-то сомнительными биржевыми операциями, участвовал в каких-то спортивных развлечениях. Он был гомосексуалистом и умер в 45 лет от сифилиса.
Что касается самой Дженни Джером, то говорилось в то время, что в ее жилах течет кровь американских индейцев. Вот ее бабушку изнасиловал какой-то ирокез там. И вот она в результате такая и появилась. Она такая красивая, но, если посмотреть в профиль, там, в общем, так, вопросы возникают. Она такая смугленькая, черноглазенькая. Ее дедушку звали Исаак. И кроме того, еще вот эти все придворные какие-то там борзописцы, льстецы, они все время говорили, что она вот похожа на такую вот пантеру какую-то прям такую, кошку такую, дикую. Вот на наши деньги это всё означает, что она была еврейка. Ну, или, скажем, не еврейка, а в ее жилах текла еврейская кровь. А общество английское того времени – оно, конечно, было обществом антисемитским. Там говорится о том, что (...40:04) был там премьер-министром, что Ротшильды входили в парламент, но чего им это стоило, через какие унижения они, так сказать, проходили, это песня. Им всегда давали понять, что они люди второго сорта.
Я беседовал с Дим Димычем по поводу вот этой всей истории. И мне, честно говоря, сначала казалось, что вот эта Дженни – это американская шпионка, которую подложили под наследника престола – Принца Уэльского. У них там должен был родиться ребенок. Принц Уэльский – он попросил Черчилля с ней расписаться, заключить брак. И там существует душещипательная история, что ребенок – вот Уинстон Черчилль – родился через 7 месяцев, потому что его мама – она танцевала на балу, подвернула ножку там, это описывается во всех его биографиях и даже показывается какая-то клетушка, куда вот отнесли эту несчастную Дженни и где она была вынуждена родить раньше времени, значит, родить Уинстона Черчилля. Ну, сама, так сказать, вот эта обязательность рассказов этих говорит о том, что это прикрывает совершенно другое обстоятельство. Вот.
Ну, в дальнейшем, беседуя с Дим Димычем, он мне сказал, что всё не так было на самом деле. Дело в том, что вот ее отец – он был американским миллионером, он играл на бирже постоянно. И он был близким другом Вандербильда. А Вандербильд – это в то время главный американский миллионер, магнат. Конечно, таких денег у Джерома не было. Кроме того, играя на бирже, он постоянно там разорялся. Но чем занимался вот этот Джером? Он, общаясь вот с этим Вандербильдом, делал ее жизнь интересной. Он занимался скачками. И занимался яхтами, гонками на яхтах. Это английские виды спорта, которые через него распространились в Америке, получили там большое распространение. А англо-американские отношения – они очень интересные. Они после независимости Америки были доведены до нуля, там была смертельная вражда. Американцы понимали, что англичане их накажут и их просто уничтожат, ну это просто вопрос времени. А англичане – они не могли это сделать быстро, потому что у них были связаны руки: в Европе они постоянно воевали. Началась эпоха Наполеоновских войн. Но в конце концов они улучили момент, и, когда Наполеон напал на Россию, англичане напали на Соединенные Штаты, сожгли Вашингтон. Была так называемая Вторая война за независимость. Но уже к этому времени американцы укрепились и англичане поняли, что население просто ненавидит англичан, оно уже там пропагандой местной доведено до степени вот этого, значит, майдана в Киеве: москали, там кто не прыгает – тот англичанин. И делать уже ничего нельзя. То есть можно делать большую войну и т.д. Но это уже как бы не стоит свеч.
К тому же преобладание Англии – оно тогда не было абсолютным. Это был гегемон, но не абсолютный гегемон. Поэтому отношения постепенно восстанавливались. И они достигли стадии более-менее нормальных отношений в 60-х годах, когда в Канаду, а затем в Америку приехал как раз наследник престола – вот этот Принц Уэльский, о котором я говорил выше. Он очень похож на Принца Чарльза современного тем, что он тоже там до 60 лет всё ждал, когда умрет его мамаша Виктория, Виктория его ненавидела. Вот. Ну, это произошло в каком там? В 900 или в 901 году. Он стал королем и императором Эдуардом Седьмым. И 10 лет правил всё-таки, успел. Но в 60-е годы это был совсем молодой человек, юноша. Обаятельный, общительный, в определенной степени демократичный. Очень понравился американцам. Тогда в Нью-Йоркской церкви впервые с 1776 года, в англиканской церкви, там провозгласили здравицу королеве Великобритании и королевской семье. Ну начались такие вот контакты – контакты Принца Уэльского в Вандербильдом, с его окружением и т.д. и т.д. и т.д. И возникла тема браков между аристократами Великобритании и финансовыми магнатами Соединенных Штатов.
По всей видимости, Джером был агентом англичан уже в то время, он был завербован. И примерно понятно как. Если у него с финансами всё время было так, то ему англичане там предоставили кредит, спасли там его, видимо. Он работал, значит, был информатором. У него было три дочери. Эти три дочери – они как-то так странно поехали в Париж и стали... Были представлены при дворе императора Наполеона Третьего. И им покровительство оказывала его жена – Евгения, императрица, которая вообще была из-за своей крови там, в значительной степени, испанской, была такой симпатизанкой Америке, Латинской Америке и Северной Америке. Вот она сделала протекцию этим дочерям Джерома, ввела их в высшее общество. А естественно в Париже плотно очень работали англичане. И собственно сам Наполеон Третий первое время был просто английским агентом. Он жил в Англии и был поставлен у власти англичанами. Потом, укрепившись, он потом в конце концов с ними поссорился, ну, за что поплатился. А его жена, точнее потом уже вдова, она уехала в Англию и там, значит, жила, была частью местного такого высшего общества.
Ну и, соответственно, эти вот дочки Джерома – они оказались во Франции, потом в Англии. И все эти три дочери – они вышли замуж за английских аристократов. То есть не только эта Дженни Джером, но и две ее сестры. То есть получилось, что вот англичане сами себя так обслужили, при этом сохранив через этих дочек связь с Соединенными Штатами. Ну, версия Дим Димыча. Я, как услышал, за что купил, за то и продаю. Мне она показалась достаточно аргументированной. Хотя, может быть, как свойственно Дим Димычу, немножко прямолинейной. Но, как бы то ни было, дальнейшая судьба этой вот семейки, она дает много оснований для такой точки зрения. Она ее задним числом подтверждает. Кстати, одна из этих дочерей – сестра Дженни, она была такой официальной любовницей одного из Винзоров.
А теперь поговорим о самом Уинстоне Черчилле. Ну вот судьба человека, да? То есть, с одной стороны, он, как оказывается, еще более родовитый, чем нам представлялось первоначально, потому что он просто бастард короля. А с другой стороны, это такое, несколько сомнительное такое положение – положение человека, изначально вокруг которого какие-то скандалы, неправда, двойная, тройная какая-то ложь. И ну вот с таким грузом, с такой жизнью человек, так сказать, существовал. И уже это показывает, что вот этот образ такого вот прямолинейного несколько и несколько грубоватого упрямца Черчилля – он не совсем верен. Это человек с двойным дном.
Очень хорошо видна эта двойственная природа Черчилля на ранних и поздних его фотографиях. Ранние фотографии – это, если брать совсем ребенка, мальчик – он там похож чем-то на некоторых из Винзоров. На принца Уэльского он, кстати, не очень похож, но что-то есть. Но разительное противоречие между молодым человеком, юношей, таким утонченным, аристократическим, и более поздней его реинкарнацией такого вот борова, мужикоподобного. И карикатурного капиталиста такого, знаете. А капиталист – это не аристократ. Капиталист – это нувориш, с сигарой, толстого там, в цилиндре и т.д. Блестящий стилист, Черчилль создал в собственных воспоминаниях образ такого ребенка, немножко загадочного, упрямого. Такую загадку, которую не могли разгадать. Поэтому от этого страдающего. Вот он плохо учился, был там каким-то двоечником, поэтому его не приняли в такое сверхпривилегированное учебное заведение, он не кончил Итон, не учился в Оксфорде и Кембридже. Там были аристократические заведения, но такого, второго порядка. Вот. Но причина-то этого была другая. На самом деле у него были хорошие способности, он был, значит, склонен к литературе, там, к языкам, он был хорошим спортсменом, что очень важно, так сказать, для успешной учебы в Англии. Он был просто двусмысленной фигурой. Отец, кроме такой вот, так сказать, этим всем образом жизни, своим, он занимался какой-то политикой и был политиком очень, так сказать, таким неудачным, которому бойкот объявили. Он вроде бы быстро поднялся, ну, по протекции Принца Уэльского, а потом Принц Уэльский был вынужден его там задвинуть в ящик. Вот. Мать – все к ней очень хорошо относятся и т.д. Но почему хорошо относятся? Понятно почему. И моветон. Да? То есть там под разными предлогами эти заведения – они отказывались принимать к себе Черчилля Уинстона маленького. Ну, в результате он пошел в армию, чего ему, естественно, как бы, не хотелось. И для того времени это уже была карьера, ну, немножко сомнительная. К тому же речь шла о карьере пехотной или там кавалерийской, а не морской. Ну, некоторое время был там офицером. Одновременно с самого начала он занимался какими-то разведывательными операциями, занимался писанием реляций, статей, с этой целью вот его, например, откомандировали на Кубу, где он следил за разворачивающимся конфликтом между Соединенными Штатами и Испанией. Потом он воевал в Судане, был в Индии. Поучаствовал в качестве уже не офицера, а военного корреспондента в Англо-Бурской войне. И там явно уже речь о какой-то мистификации: он как-то сразу приехал, его взяли в плен, вроде бы, потом он из плена бежал, написал там про это какие-то статьи, стал популярным. И на основании вот этой популярности стал очень молодым, самым-самым молодым членом английского парламента. И в возрасте 30 лет с небольшим он стал впервые министром.
Свадьба произошла Черчилля со своей избранницей в 1908 году. Он был уже министром. И Эдуард Седьмой сделал ему подарок. Он ему подарил трость с золотым набалдашником, на которой было написано: «Моему самому молодому министру». Вот это указывает, кто стоял за вот этой карьерой политической Черчилля, к которой у него не было, в общем-то, каких-то особых данных. Ни особого политического веса, ни каких-то убеждений особых, ни какого-то вот очень тонкого понимания хитросплетений политической жизни, у него в тот период не было.
Он пришел в Палату общин в возрасте там 26 лет впервые – от партии консерваторов. Вскоре стал критиковать правительство консерваторов – они были правящей партии. При этом нарушал писаные и неписаные правила партийной дисциплины. И в конце концов предал свою партию и перешел к либералам. То есть, ну, (...58:01). И вот, когда он совершил это предательство, ему дали сначала должность замминистра по делам колоний. В возрасте – ему было – 31 года. Ну и дальше вот он стал министром промышленности и торговли в 1908 году.
Это был период гонки вооружений. В ней принял Черчилль самое деятельное участие. И это была неумная политика, которая потом привела к краху Британскую империю, сначала к кризису, а потом к краху. И ну вот Черчилль, значит, был в центре событий. В 1910 году он стал министром внутренних дел. Это очень высокий пост в любом государстве и, естественно, в таком государстве, как Великобритания. Будучи очень молодым человеком и не имея каких-то особых способностей и особых заслуг перед государством, он мог получить такую должность понятно почему, я об этом уже говорил.
Это была должность уже достаточно, так сказать, ответственная, серьезная. Показал он себя очень плохим министром внутренних дел: постоянные конфликты, фейки. Но эти конфликты и фейки – они не подорвали его, так сказать, положения. В начале 1911 года произошла так называемая осада на Сидней Стрит. Это очень важный момент. И момент, который можно понять только в одном случае, если мы изменим наше представление о Черчилле и поймем, кем он являлся на самом деле. Ситуация была такая. Там возник, в еврейском районе Лондона, заселенными в основном выходцами из Российской Империи и Австро-Венгрии, еврейскими, банда латышских террористов, которые до этого наводили ужас на мирное население в Прибалтике, в основном немецкое, они стали там, значит, заниматься грабежами, убийствами. Это заметили полицейские, пытались их остановить. Возникла перестрелка, и полицейских убили, что по тогдашним английским нравам было огромной редкостью, потому что за это давали, в общем, колоссальные сроки, смертную казнь. И уголовники всячески избегали этого. Ну вот эти латыши – они стали отстреливаться. Черчилль отдал приказ ввести регулярные войска, чуть ли там не артиллерию применять, пулеметы. Возникли пожары. В общем, достаточно небольшой, локальный инцидент превратился просто в какое-то ведение военных действий. И это, конечно, было проявление крайней глупости и некомпетентности Черчилля. Тем более он там постоянно светился сам в качестве министра, щемился там по углам, руководил обстрелом там и т.д. и т.д. То есть действовал дурацким образом. Ну, как сказал Бисмарк, политика – это такие действия, которые обращают на пользу не только положительные какие-то факты и явления, но и отрицательные.
Возникла неимоверная шумиха вокруг вот этих террористов латышских, стали писать, что это какие-то мученики, которых проклятый царизм довел там до такого состояния, в русских тюрьмах им на допросах вырывали ногти. Они хорошие на самом деле. Адвокаты стали развивать на судебном процессе вот это всё, значит, всю эту мифологию. И в конце концов их там оправдали. Следует почитать вот эти материалы, они очень интересные. Дим Димыч их изучал – там просто какая-то фантастика.
Одним из главарей, или точнее главарем, был некий человек там, которого никто не видел, которого звали Петя Питкин. Вот этот Петя Питкин по кличке Художник, человек аристократической внешности какой-то, очень загадочный, который всем там руководил, он куда-то исчез. И никто его до сих пор не может найти. Есть несколько вариантов, кто это такой. А с другой стороны, вот вдруг нашли некоего человека, которого зовут Яков Петерс и который в 18 году стал главой, одним из руководителей ЧК. Этот Петерс – он женился на дочке лондонского банкира в то время и до 17 года занимался там банковскими операциями, жил там, всё. А вот в 17 году, в 18-м вместе с женой и ребенком уехал в Советскую Россию и возглавил ЧК. При этом говорится, что вот настоящий Петерс и языка не знал английского. Но дело даже не в этом. А сначала, перед тем как вот он стал мужем вот этой банкирши, он стал другом Клэр Шеридан. А Клэр Шеридан – это дочь сестры матери Черчилля, которая тоже вышла замуж за английского аристократа, у нее родилась дочь – и вот эта вот дочь, то есть двоюродная сестра Черчилля, она стала крутить роман с этим Петерсом и т.д. и т.д. То есть, ну, по всей видимости, этот Петерс никакой не Петерс, а это кадровый сотрудник английской разведки, которому вот была сделана такая, значит, биография, может быть, задним числом. Это надо всё исследовать. Ну вот такая, значит, история...
Клэр Шеридан, урожденная Фревен, доказанная сотрудница Intelligence Service. Это профессиональная шпионка, которая в начале 20-х годов поехала в Москву, встречалась с Каменевым, Лениным, Троцким. Участвовала в работе ВЧК. Потом она поехала в Америку. И существует замечательная фотография, где она снялась на пароходе. И в эту Америку ехал одновременно французский резидент Пешков, который, значит, был... А реально Свердлов, который был усыновлен Горьким. И американский резидент, там офицер морской какой-то. Они все вместе поехали, так сказать, в Америку. В Америке она была потом подругой Чарли Чаплина. Потом ее перебросили в Турцию – она там занималась всеми этими делами, связанными с Турецко-Греческим конфликтом, общалась с Ататюрком. И дальше, дальше, со всеми остановками. Вот. И вот эта фотография, она, конечно, показывает очень ярко анекдотический характер советской власти до эпохи нэпа. Потому что нэп – это еще там, уже какое-то подобие чего-то осмысленного. А вот этот вот военный коммунизм и т.д. – это просто карнавал такой международный.
Ну вот судьба вот этой Клэр Шеридан и судьба Черчилля – они совершенно не согласованы, это люди из параллельных миров. Но, если представить, что Черчилль – это бастард, который занимался политическими провокациями, подставами и т.д., занимался сам шпионажем, то всё очень нормально, вот это семейство – оно, так сказать, всё оказывается при деле и дудит в одну дуду. А в чем идеологическая такая сущность вот этого брака отца Черчилля с вот этой, значит, американской невестой своей. Ну, да, можно сказать, что это прикрытие какой-то, так сказать, интрижки Принца Уэльского, но в Англии на таком уровне редко что делается просто так. Потому что, видите, вот этот Принц Уэльский поехал в Америку, а через несколько лет там началась гражданская война. Почему? А вы посмотрите, как устроено американское масонство. Там есть южная юрисдикция с центром в Чарльстоне, а есть северная, куда входят только 15 штатов. И южная главнее. А почему она главнее? Потому что ей градус выше дали. А почему ей дали выше градус? Вот там можно посмотреть, понять, что происходит. Но это так, так сказать, в скобках. У англичан было стратегическое направление. Они поняли, что Америка – уже огромное государство, его надо использовать в политике, надо с ним дружить. При всей, так сказать, конкуренции и при всей опасности этого есть большие плюсы. И действительно, Соединенные Штаты выступали на стороне Англии и в Первой Мировой войне, во Второй Мировой войне. Но, говорят, это была заклятая дружба, как сказал, по-моему, как раз Черчилль. Но все-таки дружба. Да?
Брак Черчилля имел идеологическую составляющую. Он был некоторым зондажем, а получится ли вообще. И как это дальше вот можно всё развивать. Ну, вначале они потренировались там на кошечках. То есть заключили на самом деле брак такой, династический как бы, со своим же агентом в Америке. А дальше что произошло? А дальше, несколько позднее, дочь Вандербильда, Консуэлла – она вышла замуж за настоящего Черчилля, за вот этого герцога Мальборо, который был двоюродным братом Уинстона Черчилля. И вот там было всё по-взрослому, потому что эта Вандербильд была миллиардерша, а это был герцог Мальборо, действительно, так сказать, высшим аристократом, а не бастардом каким-то. И вот эта семья – Консуэлла Вандербильд и герцог Мальборо Черчилль – она стала такой основой для англо-американского клуба, который существовал и играл очень большую роль в истории. И это было некоторой матрицей, которой стали следовать другие американцы. Американские миллиардеры и английские аристократы. И вот эта Консуэлла Вандербильд была крестной матерью Клэр Шеридан. То есть Клэр Шеридан – она не просто была там какая-то шпионка, прошмандовка какая-то, а она была принята в высшем обществе, ее подругами были принцессы, герцоги разные. У нее было прикрытие – она была художницей, скульптором. Вот. То есть там делались, так сказать, серьезные, большие дела. Ну вот одно из этих дел – это дело с Петерсом, у которого была кличка Художник. Там Петя Питкин – вот он, значит, стал Пыткином в ВЧК.
Ну... По поводу вот этих англо-американских отношений – они очень важны, потому что в конце концов Англия стала гегемоном, а Америка – субгегемоном. Потом Америка стала гегемоном, а Англия стала субгегемоном. И, во-первых, центр дипломатии – это отношения между американцами и англичанами, посольство Америки, посольство Англии. И такое оживление. И сложная такая интересная жизнь вокруг этих вот аристократических клубов англо-американских, которые объединяли знать и в той или иной степени ее, эту знать интегрировали в некую единую англо-саксонскую такую вот структуру.
С одной стороны, это было очень масштабно, интересно и красиво. А с другой стороны, приводило постоянно к какому-то фарсу, такому бурлеску. Ну вот яркий пример – это, конечно, судьба Чарли Чаплина. Собственно, любовницей Чарли Чаплина и стала эта Клэр Шеридан, когда поехала в Америку.
Ну, пойдем дальше. Что хочется сказать по поводу фарса? Уинстон Черчилль был писателем. Он написал несколько исторических произведений, произведений, посвященных политике, посвященных себе в политике, что не менее интересно, потому что он был ключевой фигурой в течение там 30-40 лет в государстве-гегемоне. Ну... Он написал художественное произведение. Это роман, который появился в самом начале 20 века. Называется «Саврола». Ну, с точки зрения художественности современной, там ничего, так сказать, такого нет хоть сколько-нибудь интересного. Это так называемая руританская проза. Там один из писателей английских придумал такую страну Руританию. Видимо, похоже, там Рур, там. Это, чтобы вы поняли, что это такое, «Приключения принца Флоризеля». Помните, там сюжеты замечательные? Замечательная экранизация нескольких произведения Стивенсона. Советская экранизация. Принц Флоризель – это принц какой-то небольшой, но достаточно серьезной европейской страны, который живет в Великобритании, во Франции, там живет в свое удовольствие, занимается - какая-то у него там личная жизнь интересная, загадочная. Вот, ну, вот, руританская проза – это проза, описывающая жизнь такой выдуманной европейской страны отчасти в романтических тонах, отчасти в сатирических. Вот на эту тему написал Черчилль. Там у него действие происходит в стране, которая чем-то похожа на Испанию, чем-то на Италию, ну, чуточку на Англию, потому что он там себя вставляет как главного героя – такого типичного англичанина.
Но дело не в этом. Я просто хочу сказать, что Черчилль – это писатель, который писал художественные тексты, кроме всего прочего. Причем не просто мемуары какие-то, не просто какие-то исторические там полухудожественные такие нон-фикшины, а он просто написал такой вот, значит, роман, причем в ранний период. А к чему я это всё говорю? Дело в том, что Уинстон Черчилль имел двойника. В Соединенных Штатах жил другой Уинстон Черчилль, который был такого же возраста, он тоже писал художественные произведения. Причем он был гораздо более успешным. Он написал много романов. Они на самом деле не имеют никакой художественной ценности. Но в тот период, по условиям, так сказать, американской такой провинциальности, они пользовались там очень большим спросом. Это были бестселлеры. Этот второй, американский, Черчилль – он зарабатывал большие деньги на этом в отличие от Черчилля, в Англии который, конечно, что-то получал за свои художественные произведения, но литературным трудом он зарабатывал каким? Это статьи там, аналитические какие-то там материалы и т.д. и т.д. Не художественная проза.
И вот этот Черчилль... А произведения Черчилля американского – они почему-то все были на тему англо-американской истории. Там действие происходило, например, там где-нибудь в 18 веке, то в Северо-Американских колониях, то в Великобритании. Там какие-то приключения, пираты, влюбления какие-то, разводы, расставания, бастарды и т.д. и т.д. Всё это там такое многосерийное. И кроме всего прочего, свидетельствующее о достаточно большой эрудиции человека и знании деталей жизни Великобритании. И не совсем понятно, как американский вот этот представитель среднего класса обладал такими знаниями. И, что интересно, Уинстон Черчилль, по официальной версии, связался с этим другим Уинстоном Черчиллем, когда узнал, что он писатель, они даже встречались, когда он приезжал в Америку. И Уинстон Черчилль ему предложил: «А давайте будем вместе заниматься политикой. Я вот занимаюсь – давайте вы тоже занимайтесь политикой. Я стану премьер-министром Великобритании, а вы станете президентом США. И мы будем такими вот Уинстонами Черчиллями». И действительно, американский Черчилль – он после этого занимался политикой: он баллотировался на пост губернатора штата. Но что-то не получилось. Вот. И кстати, вот эти его бестселлеры... Почему бестселлеры? В Америке бестселлерами литературными являлись какие произведения в тот период? Которые хорошо рекламировались. То есть, если его первое же произведение стало бестселлером, то оно должно было иметь хорошую рекламу. А откуда деньги на рекламу? Возникает вопрос. И еще более интересно, что вот после Первой Мировой войны вот этот американский Уинстон Черчилль – он совершенно бросил писать свои романы. Он больше ничего не написал. Прошло 10 лет, 20 лет. И вот он в каком-то интервью сказал, что вы знаете, у меня было такое впечатление, что это всё было как-то вроде как бы во сне, когда я писал вот эти произведения. И это, в общем-то, вроде бы не моя жизнь, мне так кажется. Вот так.
Из этого можно делать какие-то выводы. Я думаю, вы сможете их сделать самостоятельно.
То есть вы понимаете, да, что Уинстон Черчилль – это человек такой, вокруг которого возникают какие-то странные, понимаете, двойники какие-то там, совпадения, Клэр Шериданы какие-то... И возникает вопрос, ну вот даже политическая биография Черчилля собственно... Я уже упомянул, с чего она началась. Она началась с предательства. Он был консерватором, аристократом. Перешел в либералы. Получил от них должность, значит, министра. Не обладая для этого ни какими-то способностями особыми, ни даже возрастом. И последовательно развалил там, значит, работу. Его выгнали. Далее что произошло? Его выгнали с поста министра внутренних дел. Но, поскольку у него была колоссальная протекция, он не упал низко, а стал первым лордом адмиралтейства, то есть морским министром. Это понижение по сравнению с должностью министра внутренних дел, но не крах. Интересно, что было дальше.
Это был период морской гонки военной между Великобританией и прежде всего Германией. Там строились эти дредноуты, самое активное участие принимал в этом Черчилль, но как дилетант. Потому что настоящим руководителем всего этого дела был Джон, или точнее Джек, как его называли, Фишер. Это адмирал британского флота – очень интересная фигура. О нем практически ничего не известно у нас в стране, а зря. В самой Англии он считается человеком масштаба Нельсона. Он перевооружил флот. И занимался перевооружением флота во времена лордства первого Черчилля. Это был человек со странной биографией. Он был евразийцем, родился на Цейлоне и внешне это был монголоид, такой – Шойгу. Но всем он объяснял, что он не понимает, а почему он такой внешности. Вот у него родители, вроде, совершенно европейцы. Ну вот у него кожа еще желтая, но он говорит: «Я малярией болел на Цейлоне – наверное, из-за этого». Вот. Ну, говорит: «Много можно строить предположений, почему вот у родителей родился такой урод, как я, но лучше об этом не думать». Вот он и не думал. Вот этот человек, кроме все прочего, он выиграл Русско-Японскую войну. Он перевооружил японский флот, руководил всеми операциями, разработал операцию блокады Порт-Артура. Его офицеры находились на всех кораблях военно-морского флота Японии. И т.д. И по стечению обстоятельств он и внешне такой был – японец. Необязательно японец. Но японцы – они видели в нем явно не европейца. Это к истории того, а кто такие собственно англичане и в какой степени они являются европейцами. Но дело не в этом в данном случае. Это я сказал так, к слову. Но удачно к слову. Я думаю, это важная информация.
Этот Фишер – он всем, так сказать, руководил. Черчилль был никто, да он и не разбирался в военно-морских делах. Он был вообще кавалерийским офицером мелким. Но Черчилль, когда началась Первая Мировая война, в этой должности первого лорда адмиралтейства он продолжал там, так сказать, свою эту политику. И он фактически в значительной степени продавил вот это несчастное наступление в 1915 году на Босфор и Дарданеллы. То есть через Дарданеллы на Босфор. Англичане и французы хотели взять Константинополь и перекрыть своим «союзникам» русским путь в Средиземное море. На голову их там разгромили. Но дело даже не в этом, а в том, что Фишер – он категорически выступал против этой операции. Потому что как профессионал высочайшего класса он понимал, что это авантюра. Что это нападение на, так сказать, территорию, которая 300 лет укреплялась, она обороняется турками, которые при всех, так сказать, их негативных качествах, конечно, являются выдающимися воинами. И они еще управлялись немецкими офицерами и генералами. Ну просто безнадега. В результате вот этой, значит, истории Черчилля с позором выгнали с должности первого лорда адмиралтейства. Он, зализывая раны, сделал себе фиктивное участие просто в качестве там какого-то офицера рядового в военных действиях во Франции. Вот реально он там ничего не делал, продолжал выступать в парламенте.
Ну и через некоторое время к власти пришел его личный друг Ллойд Джордж, стал премьер-министром. Он его снова вернул, сделал министром вооружений, потом министром военным и воздушного флота, потом министром по делам колоний. Но в 22 году премьерство Ллойд Джорджа закончилось. И Черчилль остался не у дел, потому что сменилась, так сказать, власть, к власти пришли консерваторы. И Черчилль снова предал своих, так сказать, свою партию. Сначала он предал консерваторов – стал министром правительства либералов. Потом либералы ушли от власти, он их предал и стал снова министром экономики в правительстве Болдуина – консерватора. Он вступил в консервативную партию опять. Это очень редкий тип поведения для англичанина, очень редкий. Но вот он так сделал.
А почему это сходило ему с рук? Он стал главой экономики, то есть был канцлером казначейства. Это второй чин после премьер-министра в правительстве. Существуют воспоминания, как он делал доклад об утверждении бюджета на 1925 год в парламенте. Я зачитаю. И вот это ключевой момент. Вы многое поймете, о чем я тут очень долго говорил, к чему подводил. А вот это сейчас будет момент истины.
Традиции нарушать не будем. Ну, как обычно, за истину!
Фрагмент. Да вы не бойтесь, я есть не буду.
Чего-то всё говорю, говорю, говорю... Долго уже, надо закругляться. Ну, недолго осталось, ребята. Сейчас я вот уже... Сейчас момент истины будет. Кто перед нами? Что за человек? Что за зверь? И кто такие вообще англичане?
Вот следующие воспоминания. «Представляя свой первый бюджет в апреле 1925 года, министр финансов Уинстон Черчилль, прежде чем начать выступление, достал бокал, бутылку со светло-коричневой жидкостью, напоминающей виски, на самом деле это был чай, налил ее в бокал и со словами «Прежде чем поправить бюджет, я должен поправить свое самочувствие» выпил содержимое. Палата общин была покорена, что лишний раз доказывает: хорошее начало, юмор и умелая постановка сцены способны принести лидеру успех».
Все вы, наверное, знаете вот эту мифологию, что Уинстон Черчилль – он в день выпивал бутылку виски, бутылку коньяка, чуть ли там... Какого-то армянского. То есть это что-то такое, уже типа бормотухи. Еще бутылку шампанского. И при этом он еще там сигары какие-то курил вонючие постоянно. Жаловался на здоровье. Во время последнего премьерства у него был инсульт. Но он после инсульта даже еще жил 15 лет и прожил 90 лет. Понимаете? Будучи толстым алкоголиком, по его словам, никогда не занимаясь спортом, дымя этой вонючей сигарой, так сказать, постоянно, и всё... Всё туфта. Он не пил. Да и курить там так – изображал. Понимаете? Ему был важен образ перед английским населением. Такое олицетворение английской нации. Толстой такой бульдог, вот такой вот он упрямый, прямой, прямодушный. Его так вот, значит, никак не это... Не сковырнешь. Ну вот да, англичане, мы такие. Мы будем бороться, стоять насмерть, воевать и т.д. и т.д.
И дальше политическая карьера была? Разумеется, Черчилль развалил экономику за несколько лет своего управления. В стране начался серьезный экономический кризис, волнения социальные. Его с позором выгнали. В течение 10 лет дальнейших он никакого участия в управлении государством не принимал. Он был депутатом парламента. Но, даже после того как консерваторы вернулись к власти, опять был Болдуин, потом Чемберлен, его к себе не звали уже. Он был скомпрометированной уже совершенно фигурой. Его позвали сразу после начала Второй Мировой войны – 3 сентября 1939 года он опять стал первым лордом адмиралтейства. По двум причинам. Первая – конечно, помнили его агрессивное поведение Первой Мировой войны, его какие-то антигерманские реплики в парламенте в 30-х годах. Его конфликт с Чемберленом был на самом деле в достаточной степени инсценированным, хотя бы по той простой причине, что они оба входили в одну партию, консервативную. То есть Чемберлен выполнил свою задачу – и поэтому первый период войны он продолжал быть во главе. Он ушел только в мае 40 года, потому что был смертельно болен. А в его правительстве его критиковавший резко Черчилль был министром. И выполнял его, в общем-то, рекомендации.
Ну, Черчилль был в данной ситуации, как и во время Первой Мировой войны, еще важен в качестве символической фигуры англо-американской кооперации. Потому что мать – американка и т.д. и т.д. Черчилль стал премьером 10 мая 40 года. И начало его премьерства – оно чем ознаменовалось? Полным крахом политики Англии на континенте. В этот день было начало операции в Западной Европе, в Германии. И 14 июня этого года был взят Париж, а 22 июня 1940 года подписана капитуляция Франции. Военные действия велись очень долго англичанами, плохо. Страна была разорена. Лондон подвергся чудовищной бомбардировке, разрушению. Как только война закончилась, Черчилля пинком вышибли отовсюду из правительства. И ему даже не дали Орден Подвязки, Орден Победы. Ну, якобы он сам отказался. А вместо него там избрали либерала Эттли. То есть не либерала, а лейбориста.
Ну, после того как умер Георг Шестой, король, точнее он был уже при смерти, у него была неизлечимая болезнь, Черчилль вернулся в политику на несколько лет, но только изображал из себя руководителя. Все время болел, якобы у него был инсульт там, отказала речь, потом восстановилась. Но всё это спектакль. Ему в это время дали Орден Подвязки. Была коронация Елизаветы. Он уже был такой символической фигурой, патриархальной, так сказать, вот, значит, старой доброй Англии и т.д. и т.д. И в 53 году ему дали Нобелевскую премию в области литературы. Писатель, понимаете? Который прежде всего написал что? Свою собственную биографию, свой образ.
Ну вот так. В формулировке Нобелевской премии было сказано, что она в том числе дается за его блестящие речи. Но, честно говоря, ничего особо блестящего там я не вижу. И для русских условий там всё достаточно плохо. Блестящим оратором был, к сожалению, Гитлер. В политической культуре Великобритании, конечно, Черчилль умел выстраивать речь, умел выступать, острить и т.д. Его воспринимали в кругах, так сказать, политической жизни, в кулуарах как хорошего оратора. Ну, таковым он и являлся для Англии и английских условий. Человеку не специфической английской политической культуры слушать это очень трудно. Там риторика примитивная, какие-то риторические фигуры. Это вот вторая половина 19 века. Устарелая, неинтересная, не зажигает, не вызывает ответа у слушателя, не учитывает его реакцию, не работает на его подсознании и т.д. и т.д. Не говоря уже о том, что у Черчилля были большие проблемы с речью, потому что он заикался. Потом, вроде бы, вылечился, но не до конца.
Многие его речи, которые слушали по радио и которые якобы прямо вот для всех англичан были какая-то такая манна небесная, они там у репродукторов, значит, плакали, эти речи читал не он, а ведущий детской передачи английской, типа «Спокойной ночи, малыши!» У него был похожий голос, и он еще так специально работал под Черчилля. А основное его было амплуа – он озвучивал Винни-Пуха.
Ну вот, на этом, наверное, всё. Причем эту информацию пытались оспорить, сделали анализ фонограмм сохранившихся. И официально доказали, что некоторые из этих фонограмм принадлежат не Черчиллю. Не Черчиллю. Вот такая судьба, такая жизнь и такая страна – Великобритания.
Наверное, сегодня это всё, что я хотел сказать. Что-то, наверное, было мной пропущено. Но, думаю, не очень существенное. Ну, наверное, можно сказать, что младший брат Черчилля ничем не был примечателен, дослужился там до майора, это с учетом еще братом кого он считался. Дети Черчилля тоже не блистали: сын был алкоголиком, но, кстати, женился на американке. Дочки тоже там – не всё хорошо. Одна из них самоубийством покончила, другая там алкоголичкой было. В общем, вот так всё. Но способности у самого Черчилля были – довольно большие. Это способности писателя. Ему правильно дали Нобелевскую премию. Конечно, он написал там... Речи свои он писал не всегда сам, там были референты. Его произведения, посвященные, там, истории, они тоже написаны, так сказать, аппаратом каким-то там. Но много он писал сам, у него был подвешен язык, он умел выстраивать речь, умел разговаривать, умел рассказывать истории. И у него была такая манера – он вбрасывал тему. Да? То есть он там беседовал с американцами – говорит: «А вот я считаю, что надо сбросить атомные бомбы на Россию как можно быстрее и как можно больше». Там чота американцы вякали, а он говорил: «Ну чо так буквально приняли? Я пошутил. Так, просто. А вы так всерьез. Не надо так, не надо так понимать». Вот. Был мастером провокаций словесных.
Вот, наверное, и всё. То, что я хотел сегодня вам сказать. И, надеюсь, это в чем-то облегчит задачу Дим Димыча. Потому что тема у него очень важная, серьезная. Ну вот о Черчилле ему будет, если он чота еще захочет рассказать, будет уже легко, потому что в целом мы, как мне кажется, уже примерно установили, что там и к чему относится.
Знаете, в последнее время как-то у нас с донатом опять какие-то проблемы. Донатят довольно мало, хотя вроде материалы, на мой взгляд, какие-то интересные публикуются, да и число подписчиков стало расти быстрее. Но по донату мы по сравнению с прошлым месяцем сильно отстали. Можете считать это тонким таким, завуалированным английским намеком.
Большое вам спасибо за внимание. Подписывайтесь на наш канал. Задавайте вопросы, критикуйте, предлагайте новые темы. Мы всегда готовы ответить. Отслеживаем, кто записывается, кто захочет смотреть, что уже довольно многочисленное, разнообразное на нашем ресурсе. Большим вниманием пользуются литературные странички, поэтому мы вот решили продолжить литературные темы. Дальше будем в этом направлении тоже, надеюсь, действовать и рассказывать что-нибудь интересное и необычное.
Большое вам спасибо.
