068. Москва Галковская №1

Создано автоматически. Нужно вычитать и оформить текст.

[музыка] На пересечении Садового кольца и улицы Красина, бывшей Живодёрки. А это вот тут начинается Садовое Кудринское. [шум воды] Ну и давайте пройдём немножечко вперёд. [шум воды] Вот даже интересно, вот в этом шуме у меня будет что-то слышно или нет. [шум воды] Хорошо, ну давайте пройдём в направлении Спиридоновки, вот дальше. Вот Спиридоновка начинается, вот этот вот домик с такой беседочкой на крыше. Сейчас мы туда пойдём. [шум воды] Вот, кстати, антикварный центр. Он контролируется утятами. Здесь утята иногда проводят свои мероприятия. [шум воды] Мы здесь хотели сделать съёмку, посвящённую Украине. Взяли антикварную мебель, там расставили, но оказалось, что она не очень эффектно выглядит. Но она такая дорогая, старая, но именно потому, что она старая, она такая немножко блёклая. Вот, один фрагмент мы поместили, там буквально несколько секунд мы поместили в один из роликов. Вот, ну, можно его процитировать. [шум воды] Да, может, и не надо эти рыбы. Мне кажется, она для близкого фона слишком большая. Надо выбрать картину поменьше. Поменьше. Где она на охоте? [шум воды] Говорит Москва от советского информбюро. Сегодня, после тяжёлых продолжительных боёв, наши войска оставили город Луганск. Мне очень нравится, что тут очень много воздуха. Хорошие антикварные салоны. Здесь, кроме всего прочего, проходят аукционы. Книги старые продают. Мы с Наташей были на некоторых выставках здесь, выставках, продажах. На открытии этого салона он здесь не очень давно. Здесь раньше был просто мебель такая хорошая, продавалась. А это уже так, по-взрослому. [шум воды] Ну всё, пока можно. [шум воды] Ну вот улица Спиридоновка. В период моего детства она называлась улица Алексея Толстого. Это улица, где я родился и где провёл первые годы жизни. Она у меня отпечаталась вот так в памяти, как улица моего детства, связанная с моей семьёй, моим отцом, моими ближайшими родственниками, с которыми мы жили в одной квартире. Это такая была коммуналка, но коммуналка семейная. Поэтому, в принципе, таких коммунальных впечатлений у меня не было. Было впечатление такой большой семьи, ну иногда, может быть, ссорящейся там с какими-то частями друг друга. Но в целом меня там воспринимали не как просто соседского мальчика, а как племянника двоюродного брата и так далее. Давайте перейдём на эту улицу. [гудок машины] [шум улицы] Может, ничего не получится. Жалко, что переделали вот этот переход. Он был такой в полосочку. Это был первый такой переход подземный в моей жизни. Его построили на моих глазах. И вот его внешний вид и так далее, он у меня ассоциировался с детством, с отцом. По этому переходу меня в детский сад водили. Ну, сейчас сделали какой-то дурацкий такой мрамор, но мне кажется, хуже гораздо. [шум улицы] Снимаешь? [шум улицы] Ну, вот улица Алексея Толстого, улица Моего детства. Полагается, Собянин всё, что можно, здесь изгаживает. Кладёт плитку, которую через год снова перекладывает. Вот сейчас какая-то стройка здесь. Это перманентный процесс. Ну, он человек деревенский. Ему кажется, что если люди живут в городе, то это должно быть производство, ну, или по крайней мере, свинарник. Вот для жителей деревни город - это свинарник. Там рабочие сельскохозяйственные, там партийная организация в свинарнике. И вот всё должно быть громко и страшно. Вот, посмотрите, вот здесь вот всё это вот хозяйство. Главным бы это было, ну, там, неделя, три года. А это вот постоянно, причём в самое такое выигрышное время. То есть лето, весна, вот ранняя осень. Они вот, значит, тут развивают бурную деятельность не по уму. А в период Моего детства это была очень тихая улица. Здесь мало было машин. Улица была режимная. Здесь район посольств, дипломатических представительств и домов, где жили те, кому надо. Собственно, это один из районов Москвы, где жили они. Они, ну, например, руководитель МГК КПСС Гришин. Вот здесь раньше был продуктовый магазин. Мы с мамой ходили, покупали туда разные продукты. Был такой смешанный запах. Пахла колбасой, пахла стружками, которые были на полу. А пол был такой старый, дореволюционный, из мрамора, с такими белыми вкраплениями. И этот пол в детстве мне напоминал колбасу. Еще там пахло молоком, но не очень приятно. Какой-то, если вы помните, старые такие запахи в молочных отделах, немножко такой, похожий на коровник. Ну, а в целом, конечно, мне там нравилось. Там продавали разные вкусные вещи. И я вот с мамой туда часто ходил. Потом здесь стали уже в период перестройки делать, и после перестройки делать рестораны. И здесь был ресторан, который контролировался утятами. Он назывался "Скотный двор". То есть ферма животных "Форелла". И здесь были разные блюда. Например, было блюдо "Друг утят". Или там блюдо "Поросенок Наполеон" и так далее. И мы здесь собирались, ну, не очень часто, но иногда собирались. Там был другой ресторан, рыбный, итальянский. Он был уже хорошего такого качества, серьезного. И мы собирались довольно там часто. Там был настоящий повар-итальянец, и пели даже итальянские песни. Приходил официант и пел сиренады такие. Это было достаточно интересно. И как-то так в тон. Потому что я вырос на фоне вот этих итальянских орией, которые все время пел мой отец. Он учился в консерватории, потом у него голос стал хуже, он перешел в другую область, но он продолжал петь, пел очень хорошо. И вот эти итальянские ории - это песни моего детства. Ну, а потом здесь все ухудшилось. Здесь был ресторан, по-моему, "Золотой козленок". Здесь собирались какие-то министры. Тоже неплохое. И как раз ории, по-моему, уже в "Козленке" пелись. Я тебе могу перевести, что он поет. "Сердце красавицы склонно к измене, склонно к измене и к перемене". - Ну, как-то наглаши на свадьбу. А потом сделали вот какой-то китайский вот этот ужас. Ну, просто там невозможно ничего покажите. Просто невозможно ничего там. Не есть ничего. В общем, изгадили это место. Оно какое-то вот очень такое загадочное. Здесь долго не задерживаются. Ну, хорошо. Пойдем дальше. - Я иду как со знамя. Вот здесь такой небольшой скверик. Он всегда был. И там чуть дальше английская спецшкола, где учились дети на миниатюрных работниках, где должен был учиться тоже я. Но мы уже переехали потом на крайнюю. И там в этой школе был избирательный участок. Туда приходили на этот избирательный участок разные партийные бонзы. И я хорошо помню, вот там где-то 65-66 год. Весна, выборы. Красные все вот эти флаги какие-то. Люди веселые почему-то. И мы пошли голосовать. И отец что-то там решил испортить бюллетень. Вот. И написал там типа "Долой КПСС". Там еще что-то. И сказал, Дим, ты возьми этот бюллетенечко и иди прямо вот прям опусти там. И все. Я пошел его опускать. А там человечек специальный стал. Говорит, мальчик, ты куда? Я говорю, вот опустить. А говорит, маленьким нельзя. Я говорю, а мне папа сказал. Почему папа? А давай посмотрим, что здесь написано там. В общем, как-то отец там с трудом отвертелся. Но вот я принял участие в выборах. И, по-моему, это первое и последнее мое участие в выборах. И само слово "выбор". Я даже не понимал, что там произошло. Я позже уже понял. Но само слово "выбор" и так далее. У меня ассоциируется с этим местом. Тут были все эти деревья еще такие тоненькие. Это был такой месяц типа апреля. Марта было тепло, оттепель. И вот выборы у меня связаны с такой картинкой детской. Оно вот там дальше. Но мы, может быть, отдельно пройдем. Эта школа до сих пор существует. Это такое, знаете, место очень козырное для людей нового времени. Потому что здесь снимался фильм про вот эту Алису. "Гости из будущего". И вот как раз Наташа, между прочим, она в детстве была очень похожа на главную героиню. И там в школе все мальчики за ней бегали. Там она ходила. И они вот здесь, если посмотрите, они крутятся вокруг этого магазина. Все эти мальчики и девочки бегают друг за другом. И вот там школа та тоже частично участвует. Хотя они сами съемки, по-моему, в другой школе проводили. Но я точно уже не помню. - Матерасовна! - Вы же эту Алису не видели? - Разумеется. Ваша Алиса совершенно неуправляема. Я раскрыла ей светлые перспективы большого спорта. И знаете, что она мне ответила? - Что? - Ничего. И более того, она ушла от меня. Но временно. - Куда? - Куда она побежала? - Вон, видите тот серый дом? - Да. - А вот это лучше. - Наталь! - Восхитительный день. - Ну, я очень устала. - Давай я так почему? - Ты устала только чуть-чуть. - Ну, я бы хотела, чтобы здесь лайфман просился. - А Sailor Moon какая? - Sailor Moon японская. Наталь, а смотри, ты мне вчера всю съемку испортила. - Ну, а я тебе сейчас покажу. - Слышу голос и манящая дорога, Кружит голову, как в детстве карусель. Прекрасная далека, не будь ко мне жестока, Не будь ко мне жестока, жестока не будь. От чистого языка, прекрасная далека, Прекрасная далека, я начинаю хоть. Слышу голос из прекрасного далека, Он зовет меня не в райские края. Ну, вот так развивается судьба человека. Я, допустим, учился бы в этой школе, и все было бы другое, потому что одно дело я учился в спецшколе на окраине, немецкой, а другое дело в школе в центре Москвы, где у них был свой бассейн, там учился внук Гришина, и там такие люди непростые были. То есть у меня там родственники продолжали учиться, и вот там, допустим, мой родственник учился с одноклассником, а он в школу приносил фотографии, где его там, значит, снимали на фоне Леонида Ильича Брежнева, который там в домашней обстановке, там в подтяжках, значит, что-то там сидит. - Сидит, да. И когда мой родственник из этой школы стал заниматься бизнесом, ему было очень легко, у него были все эти друзья, знакомые, он быстро поднялся, стал богатым человеком. - Давайте перейдем на ту сторону. - Ну вот тоже посмотрите, вот, например, - А, так можно перейти в другую сторону. - Вот особняк Тарасова, он сделан в виде итальянского палаццо, и... ну давайте перейдем на ту сторону. (звук двигателя) - Я когда жил здесь в детстве, мне казалось, что все вот эти дома, ну да, а как еще, так вот и надо жить, а как еще, все так и живут. (звук двигателя) - С этим особняком Тарасова произошел когнитивный диссонанс. Когда я уже был взрослым человеком, я так для себя решил, что Тарасов - это... А это миллиардер, да, то есть здесь внутри росписи врубили, остались там. Это реально дворец. То есть, в смысле так вот говорят "дворец", а просто дворец, реально дворец, сделанный, значит, и внешне не просто как такая копия какая-то, а просто вот в стиле серьезным архитектором жалтовским, сделан в стиле вот этих палаццо эпохи Возрождения. И там внутри вот эта вся эпоха Возрождения, она и есть. И я думал, ну, Тарасов, ну, старообрядец. Старообрядец, старообрядец. Смотри, нет. - А, нет? - Да, нет. Я думаю, ну, наверное, какой-нибудь, может, еврейский банкир там, может. Нет, нет, он христианин там, да, я думаю. Ну, наверное, какой-то аристократический род Тарасов. Граф Тарасов. Посмотрел, нет. Я думаю, а как, просто русский человек, разбогател, и такую палаццию построил. Так же так могло быть. А потом узнал, что он тарасян, это армянин. Я подумал, ну, все, картины мира менять не надо. Все, что я знаю, все правильно. Кстати, этот тарасян, у него наследник был. И он, там какая-то была история, застрелила своего любовниц. Он на могиле этой любовницы тоже застрелился еще до революции, перед самой революцией. Вот, ну, это такая тоже иллюстрация, что вот вроде и деньги есть, этот молодой человек был красивый там, в общем, и образованный очень. Но вот если в голове не все в порядке, то ничего не поможет. И наоборот, если ничего нет, а есть естественный компьютер у человека, его природный головной мозг, и все более-менее нормально, ну, и больше ничего и не надо, на самом деле. Жили члены политбюро. Вот у него есть такая особенность. Вот он старый уже довольно, ну, больше 50 лет, наверное. Но он как новенький, хотя его не реставрировали, ничего. Потому что вот эти простые материалы, тут каждый, вот этот кирпичик, его простукивали болоточком. То есть такая ручная работа. И вот сделайте тут, может быть, вот Гришин как раз здесь жил, потом Конотоп, это глава Московской области. Это Москвы Гришина, Конотоп Московской области. Ну, Гришин, конечно, никто и не Гришин, а Конотоп такой классический украинец, такой, в общем, поставили на Москву, Московской области. Вот, и тут многие другие еще дети, министры разные. Вот, собственно, это максимум. Вот советское время, вот выше этого ничего не было. Ну, естественно, они жили в основном за городом, у них были коттеджи, ну, довольно среднего уровня, паршивого. А вот это считалось вот том, где должны жить просто гластилины галактики. Вот в таком доме. И лучше этого ничего быть не может, в принципе. Вот что такое советская власть и ее плюсы и минусы. Хорошо видны по вот этому дому. Пойдем дальше. - Вот на Петузовском проспекте, по-моему, какие-то там мемориальные доски приезжие, что-то такое. Там же тоже они жили? - Да, да, да, жили, но там был такой сталинский ампир, а это следующий этап. Вот те дома 40-е и 50-е годы, а это вот 60-е, 70-е, 80-е, да. - Вот я про них зарядил. - Да, да. Сейчас здесь институт Африки, страна Африки. Все, что можно там, конечно, изгадили, выломали, но вот потолки остались роскошные, деревянные какие-то конструкции. Обшивка стен, камины остались. А вообще этот дом, вот если его привести в божеский вид, отнять, вышвырнуть этот институт Африки, совершенно не нужный, привести в божеский вид, во-первых, его смело можно продать кому-нибудь, арабскому шейфу за миллиард фунтов, он с удовольствием купит, а во-вторых, можно сделать прекрасный роскошный музей, роскошный просто, потому что там эти интерьеры, поставить хорошие картины, скульптуры, и он бы приносил тоже прибыль, в общем-то. [шум волн] Вот знаменитый особняк Саввы Морозова. Здесь находится дипломатическое представительство, и вот такое впечатление детства, мы с отцом выходим со двора на улицу, и тут все перекрыто, а тут все время тихо, то, что сейчас едет машина, это раньше ничего этого не было. И целая такая вереница лимузинов роскошных, и тут подписывали договор о нераспространении атомного оружия. Послы один с другим подъезжали, внутрь заходили, расписывались, и целая такая вот была вот что, каверкада. Она мне запомнилась с того времени, как вот такое дипломатическое действие, чем занимаются дипломаты. Ну, здесь сейчас представительство Кубы, вот с этой стороны. Здесь все время раньше была будка милицейская, ну, такая, только более солидная. И отец любил в состоянии подпития ходить со мной в планетарий. Он здесь рядом, потому что там откидываешься, звездное небо, полежать, можно поспать там. Ну, а я как такой алиби, так сказать, чтобы там пускали. И он как-то уж совсем его развезло, он со мной говорит, Димка, пойдем в планетарий, пошли. А тут вот этот, значит, милиционер, он гражданин говорит, вы это, может, домой, вы это, устали? Ну, типа не устали, а выпили там, да? Вот. А я как на милиционера набросился, а сейчас отстаньте от моего папы, вы не понимаете, он шутит просто, вот все, мы в планетарий идем. И он засмеялся, говорит, ну, идите, ладно, не буду вмешиваться, ну, семейные дела. Ну, вот этот вот особняк Савы Морозова построен в таком вот английском неоготическом стиле. Это первое, что я увидел в детстве, из окна своей квартиры. Я вот хорошо помню такое вот ощущение, может, это ложные воспоминания, может быть, нет. Ощущение вот этого вот узора на... Ну, покажите узор-то. - Потом поснимем. - Потом, да. Значит, ощущение вот этого вот узора наверху. И я маленький, и я еще ничего не соображаю. И вот я пялюсь, и просто какие-то отдельные конструкции, кубики какие-то, вот такие гладкие поверхности, какой-то рельеф. И вдруг это собирается в нечто осмысленное. Я вижу, что это башенки, что это огород, а потом снова все исчезает. То есть вот самое такое начало возникновения разума, когда отдельные детали... А я в кроватке лежу там просто. Собирается в нечто единое, а потом еще рассыпается. Ну, надо показать фотографии. Мы вот здесь в детстве с отцом фотографировались на фоне этого дома. И мне казалось, вот как устроен человек. Мне казалось, что вот это вот и есть жизнь. Вот это вот оно все и есть. Я совершенно в детстве не рефлексировал. Я не понимал, что мне повезло, что я живу вот рядом с дворцом там и так далее. А потом я стал жить на окраине, и там были панельные вот эти пятиэтажки, девятиэтажки. Я маленьким мальчиком тоже не понимал, что мне в этом же случае не повезло. Мне казалось, что эти пятиэтажки, девятиэтажки, они вот такие вот и есть, так и надо. И это просто фон жизни. Я только взрослым человеком я понял уже перепад давления. Что здесь было что-то неестественное. И вот эти пятиэтажки, они тоже были неестественные. Они страшные, так сказать. Люди там не должны жить. Это даже не депрессивный район, а это такая тушизофрения какая-то вся на корейском. Но вот в детстве все воспринимается естественно. В детстве все воспринимается естественно. Хорошо, пойдем дальше. Это Шехтель сделал этот замок. Он внутри страшный, реально страшный. Есть частичные репродукции. Там просто фильм ужасов. Даже не просто такой нуар готический, а просто чужие. Но почему-то тогда считалось у старообрядцев, что необходимо делать такие здания. Что, конечно, показательно. И внутри этого замка находилась старообрядческая церковь личная. То есть там он на коленях молился этим старообрядцам. Кто такие вообще старообрядцы? Какова их психология? Очень интересно. Ну вот мой двор. Вот эта решетка, она частично сохранилась. Я родился в роддоме на имени Грауэрмана. Там дальше на Новом Арбате. И отец пешком меня оттуда нес на руках. И есть исторические фотографии на фоне вот этой решетки. Он со мной стоит. А мама была сердитая, потому что она хотела на такси. А погода была вот так сейчас хорошая, летняя. Отец говорит, ну что, давай пешком пройдемся. Но она устала. Ну и там на фотографиях видна и вот эта ссора, которая всегда была между моими родителями. Семья была все время ссорящейся. Оп! Я люблю тебя жизнь, что само по себе и не новая. Я люблю тебя жизнь, я люблю тебя снова и снова. Как поют соловьи, к бубу мраку поцелуй на рассвете. И вершина любви - это чудо великое, дети. Вновь мы с ними пройдем детство, юность, вокзалы, причалы. Будут внуки, потом все опять повторится сначала. Ну может быть дальше сразу вдоль этого дома пройдем. Этот дом его построили в начале 30-х годов, или где-то в середине уже 30-х для научных работников. Там вот есть барельеф, посвященный науке, искусству. Вот это квартира Галковских, вот эти три окна. Мы сначала жили вот здесь у нас была комната, потом переехали вот в эту комнату. Я уже видел вот это все вот из этого окна. Дом этот построен был для научных работников, и здесь первоначально жили многие крупные ученые. Например, президент Академии наук Вавилов, брат Вавилова-биолога. Вот у него была здесь квартира. Ну а потом постепенно они переселялись в более хорошие условия, а здесь скорее жили такие люди среднего звена. Вот здесь был на самом деле парадный вход, который был периодически всегда закрыт. Когда я выехал из этой квартиры, здесь еще продолжали жить родственники, потом они уже в период после перестроить все это продали. И здесь какие-то туристические центры, потом вот центры связанные с косметикой и так далее. На самом деле очень глупо, потому что моим родственникам нужно было здесь сделать музей Галковский, собирать деньги, и они бы все было бы замечательно. Вот это на самом деле сейчас вход вот в этот центр косметологии. До этого была какая-то фирма туристическая, чеченская. И этот вход был все время закрыт, но в принципе свои, они могли его открывать, закрывать. И наша квартира была таким шестидесятническим притоном. Там все время собирались разные какие-то диссиденты 60-х годов. И иногда они убегали от милиции. То есть они внутрь заходили, потом быстренько через этот вход выбегали. Либо через окно даже бывали. Или наоборот в окно залазили. Вот такая конспиративная была жизнь. - А в чем было преступление? - Да всегда придирались. Ну какой-то, я не знаю, был, например, какой-то такой интересный человек, который сидел в лагерях, а потом где-то жил. Но у него не было прописки, он жил не в Москве. Он был из теплодолфа, и он делал какие-то такие вот, тогда разные лебеди какие-то. И он их продавал. Они с такими были пипеточками, такие вот фонтанчики. Я помню, одного реза что запомнил, у нас был целый склад их. Он скрывался от милиции и к нам товар свой перенес. Ну и мне что-то подарил там. Вот. И я просто помню, как вот он сам на моих глазах из нашей квартиры вылазил просто вот из-за окна. Потом здесь рядом уже площадь Маяковского. И там вот памятник Маяковского. Там собирались диссиденты. Вот у нас уже, значит, муж моей двойной сестры, он в тот период, а потом всю жизнь хвастался, что его посадили в тюрьму, значит, там разогнали этот митинг. Он сидел вместе с Бродским. Ну там несколько часов пока разбирались. Бродский, ну я с ним сидел, ну а что? Ну тогда сейчас это трудно понять, но такая была среда, такая полукриминальная. И паниолик, потому что реально люди ничем таким особо не занимались. Ну все время был магнитофон, тут, значит, слушали какие-то вот эти мелодии полузапрещенные. Был у нас дома рояль, отец сыграл на рояле братового. Ну такой вот салон. А других не было, ну вот в частной квартире, да, а как? Ну тут выгодно, что центр города, и в принципе место было, потому что все родственники, их много, но в целом получается довольно большая квартира у них в распоряжении. Ну хорошо, давайте пройдем внутрь двора. [звук двигателя автомобиля] [звук двигателя автомобиля] - Тут была еще одна решетка. - Стоп. - Такая же, только с поворотом надели. - Подожди, подожди, звук не записывается. - Ее сняли. - Не записывается, давай еще раз. Сейчас он подойдет, и ты скажешь. Здесь была такая же вот решетка аутентичная, здесь были ворота. Ворота такие вот клетчатые. Ну вот их, видимо, в 30-е годы как сделали с этим домом. Дом был построен по американской технологии, из бетона. Это было одно из первых таких зданий конструктивистских, построенных в Москве по этой технике. Ну потом вот их сняли, сделали тут шлагбаум. Для меня это была такая граница территории. Вот это двор, там можно находиться, а здесь улица, находиться нельзя, нельзя выбегать. Я играл, значит, вот здесь. И было уютно именно играть на грани. То есть вот уже, типа, забежать на минутку, потом на улицу, потом снова сюда. Сюда. Вот этот пятачок мне нравился, я зимой часто здесь играл. [шум воды] Вот подъезд моего дома, моей квартиры. Здесь раньше была песочница. И почему-то в детстве мне казалось, что это центр мира. Вот песочница - это центр мира. Центр, все вот этот баланс, вот центр. Но когда ребенок выбегает во двор, у него такое ощущение, я думаю, вы все помните это чувство, что вот такая рыбка, которая выпущена в аквариум. Вот она вот, значит, бежит туда, сюда, все вокруг свое, такое вот там родное и своя такая территория у этой вот маленькой зверушки, млекопитающей. Ему очень все это нравится. Ну вот смысловой центром была вот эта песочница. Ну, может, потому что меня совсем маленьким туда выносили, к этой песочнице играть. Мне казалось, что это такой мистический центр всего пространства, объема, которое мало изменилось. Даже вот деревья, это уже посадили новые деревья, старые деревья были примерно такие. Этот дом построили на месте церкви Святого Спиридона, отсюда Спиридоновский переулок. Его сломали и на месте вот этой церкви построили вот этот, значит, дом. В детстве здесь проводили газ, все разрыли, и когда разрывали, то стали вытаскивать оттуда черепа. Причем кроме черепов и костей стали вытаскивать остатки церковного облачения, ризы такие полусгнившие. Потому что вот эта церковь, а при церкви было кладбище небольшое, на этом кладбище хоронили иерархов, церковь священников, монахов. И дети, они вот делали флаг себе из-за этого и бегали тут, значит, вокруг. А мой брат двоюродный, он учился в Авгике, ему нужно было рисовать, он взял один череп и положил его там, дома на ванну. В ванну там большая комната была сравнительно. Вот он его там рисовал, мама домой приходит, открывает эту ванну, а там, значит, череп этот накричит. Вот. Ну вот, посмотрели внимательно на этот череп и увидели, что у него в затылке аккуратненькая дырочка. Вот это вот эпоха 60-х годов, такая вот, знаете, вольная, веселая, интересная, но все на могилах, просто на могилах, к сожалению. - Это все-таки хоронили иерархов, какие расстреливали, но все-таки еще на кладбище, то есть они вот... - Ну неизвестно, может, в ЧК там в 18-м году, она действовала до 30-х годов. Ну вот такая вот, значит, была эпоха. И поэтому, когда говорят, что вот, ну а что вот перестройка там, это была первая, она кончилась застоем, а ничем другим она кончиться не могла, потому что альтернатива - это просто война, резня, так сказать. Ну потому что все вот, еще там кто-то еще не умер, кто-то еще там организировал, все истории, они... Вот наши тоже два окна - это кухня, а это вход в коридор. И я помню, как я учился говорить. Говорить... Я видел, снег такой падает, стоял с отцом, и отец мне показывал на заснеженный вот этот пейзаж, и говорит, что по-немецки снег - это "шнее", "шнее". Вот, и я говорю "шнее", "шнее", и он сейчас вот что-то запомнился. Говорил он, потому что я в детстве шепелявил, я и сейчас немножко шепелявлю, он меня пытался, так сказать, отучить от этого, как правильно "ше" произносить. Вот здесь раньше был фонтан, есть историческая фотография, мои молодые родители на фоне этого фонтана фотографировались. Вот, потом просто здесь такая выемка была, и было интересно играть, то есть водить машинки вокруг, дети внутри бегали по периметру, и машинки возили. Здесь была котельная. Такое отопление здесь было. Верх был гладкий, и мы скатывались как с горки. А здесь все время зимой были сугробы, и эти сугробы у нас принимались как горы, а я считал, что я альпинист, тут лавочка стояла такая. И есть фотография, где мои родители тоже вот на этой лавочке сидят, и я тоже сижу совсем маленький, мне годика два. Вот так. Немножко дальше пройдем, этот гор у него. Такое дополнительное расширение вот там. [шум воды] Вот интересный дом, здесь раньше находился официально архив ЦК в ЛКСМ. Дом был такой неказистый, его надстроили, и когда его раскурочили, увидели там какая-то воронка, она вниз уходит до бесконечности, и оттуда самослалы вот этого архива в ЛКСМ вывозили. И такое впечатление, что это архив в ЛКСМ. Не понятно чего, там есть разные по этому поводу космопологические теории, что тут подземные ходы какие-то куда-то ведут. Но дом был такой двухэтажный, внешне неказистенький, и все время был закрыт. [шум воды] Через дом прямо через мою квартиру проходила и проходит сейчас линия метро. Вот здесь вот, и прямо на карте обозначена. Но поскольку это одна из самых глубоких веток в Москве, может даже самая глубокая, то в принципе не было слышно. Ну то есть ночью так чуть-чуть постукивало. Я даже не обращал внимания. И его не было в начале, вот воздухозаборник метро. Здесь была гладкая такая поверхность. И вообще здесь вот основная масса деревьев сейчас до сих пор, это может уже изменилось, но это каштаны. Каштаны и впечатления детства такие. Каштаны, осенью вот ими можно кидаться. Здесь отец меня научил кататься на велосипеде. Тоже все очень так объемно помнится. Детская память, она вечная. Ну вот они, каштаны, видите, остались. Вот здесь было здоровое такое дерево с очень низко находящейся... Низко находящимися ветвями. Оно засохло или его обрубили как-то сильно. Ну скорее просто новую уже посадили. И впечатление, одно из самых таких счастливых впечатлений моего детства, вот такая погода была теплая, ну уже не конец весны, а середина лета. Я гуляю, я что-то устал, и я залез на это дерево, а там внизу такая ветка, вот я на эту ветку забрался, солнце, и я заснул, заснул, и проснулся мама у меня. Будет вот, ну вот, как бы такой рай, детский рай. Обезьянка забралась там на лиану куда-то, и все, вот ее мама-то разбудила. Ну вот со всем этим связаны одни из самых приятных, а может, самое приятное впечатление моего детства, золотого детства. На самом деле детство было довольно тяжелое, местами страшное. Но если человек, в детстве у него не было каких-то, ну совсем фантастических катастроф, ну я не знаю, какие-то чудовищные там болезни, травмы какие-то несовместимые с жизнью вообще, и какие-то войны там такие уж чудовищные, там, не знаю, там, блокады Ленинграда, то детство, оно счастливое. Человек рассчитан на счастье в детстве, и, конечно, было много плохого, но все это забывается, остается хорошее. Человек вспоминает о детстве и видит там какие-то ужасы, вот либо ему совсем так не повезло, либо у него что-то вот с головой, какие-то проблемы. Это признак, что человек как-то ненормально все это воспринимает. Ну вот, то, что мне хотелось сегодня немножко рассказать. Я не знаю, насколько этот формат будет интересный, насколько мы, это первые наши съемки, насколько будет качество более-менее по звуку, по изображению. Если будет все хорошо, и если вам это понравится, то можно периодически делать такие вот вылазки, экскурсии по Галковским местам. Я расскажу. Ну вот, едет, вот надо ему бегать, прямо вот, просто потом, прямо не знаю, что ему делать. Вот. Ну вот, присылайте свои предложения, замечания. Может быть, какие-то заявки на какие-то места в Москве. Но хотелось бы, чтобы эти места были как-то связаны со мной, с моей биографией, с моими личными впечатлениями. Потому что, конечно, сейчас с интернетом, но обо всем в Москве можно более-менее узнать через интернет. Подписывайтесь на наш канал, подписывайтесь на Patreon. Будьте с нами. До новых встреч.

Создано автоматически 27.01.2025