113. Что такое Интернационал - X. Лекция Клетчатого по современной истории (№17)

https://www.youtube.com/watch?v=L0rdGuuEe6E

Други мои! Дорогие ютубопаты и ютубопатки!

Продолжаем наши бесконечный цикл лекций о первом Интернационале.

ГЛАВА 18. ВЕЛИКИЙ ПЛАН XX ВЕКА

В момент возникновения коммуны правительство Франции написало манифест, в котором говорилось, что Париж попал под власть таинственных невидимок, которых никто не знает. В Париже на это ответили, что действительно, руководители Парижской коммуны неизвестны, но это следствие природной скромности, свойственной пролетариям. А вот скоро о них заговорит весь мир, потому что в Париже происходит грандиозный социальный эксперимент. Относительно известности — да, руководителя коммуны ее получили, только их было слишком много, человек пятьдесят. Они занимали должности, которые постоянно менялись, в городе шли постоянные перевыборы, они друг друга сажали в тюрьму, была толчея и неразбериха. Некоторые члены этой толчеи далее строили на участии в коммуне свою карьеру. Однако, в чем и как они участвовали — они и сами толком не знали. А вот по поводу эксперимента все было угадано. Речь шла действительно о грандиозном эксперименте, и этот эксперимент — барабанная дробь — оказался очень удачным. В то время как европейские обыватели были потрясены варварством и жестокостью сотворенной в Париже бессмыслицы, европейские штабы увидели, что в Париже речь шла вовсе не о бессмыслице. Парижская коммуна — не ерунда, Парижская коммуна — это вещь. В Париже возникло ноу-хау анонимного захвата власти в чужом государстве, либо с целью его последующего уничтожения, либо — что еще более ценно — использования в своих интересах. Это было грандиозным успехом, вроде изобретения книгопечатания или атомной бомбы. Высшее руководство самых передовых стран Европы, включая, разумеется, саму Францию, оценила масштаб произошедшего и сделала соответствующий вывод. Конечно, мы не знаем, как эти переговоры проходили конкретно, но по последующим событиям можно достаточно точно восстановить ход мыслей хозяев Европы. Первое — вещь работает, и вещь стоит не так дорого. Она требует затрат, но эти затраты не сопоставимы с расходами, например, на армию и флот. Во-вторых — вещь чрезвычайно опасна, поэтому не следует применять ее друг против друга. Ну, по крайней мере, этого надо всеми силами избегать. Третье — вещь все же достаточно затратная, поэтому не годится для мелких государств, которые и так зависимы от великих держав. Это будет стрельбой из пушки по воробьям. И, наконец, четвертое, вывод из первых трех пунктов: исходя из вышесказанного реальными объектами социальной термоядерной бомбы должны быть крупные периферийные государства, не входящие в центральный европейский пул, это в первую голову и с большим отрывом — Россия, затем Турция, Китай, Испания, страна европейская, но «Европа кончается за Пиренеями» Испания слишком крупна, много знает, ну и слишком находится на отшибе, и последняя страна — Соединенные Штаты Америки.

Собственно, сама термоядерная бомба — это экономическое учение Карла Маркса, придающее правдоподобие шизофреническим бредням Фурье, но осуществленное на практике вызывающее экономическую, политическую и социальную катастрофу. Это было сделано за несколько лет до Парижской коммуны.

Но коммуна стала средством анонимной доставки смертоносного груза, баллистической ракетой. Прикрывающиеся социальной демагогией и фальшивыми паспортами служки марксистской религии при достаточно скромной поддержке могут захватить власть и осуществить безумный социальный эксперимент в любом государстве. Конечно, не всегда, а в момент национального кризиса. Но такие кризисы в той или иной степени переживают все страны, и они бывают довольно часто. В этом смысле продолжительность жизни всех намеченных государств отныне составляла несколько десятилетий, не более. Далее они должны были превратиться либо в криптоколонии, либо, в лучшем случае, в покорных и слабых сателлитов, переживших до этого тяжелый внутренний кризис. Конечно, следует сочетать приятное с полезным, ведь изобретение атомного оружия имело своим побочным результатом атомную энергетику, и — благодаря совершенствованию средств его доставки человечество вышло в космос. В западной Европе возникли массовые фиктивные партии, через анонимное управление которыми можно было совершать полезные реформы, контролировать социальный активизм, и так далее. Если до этого в Европе были партии Пети Шляпы, которого все знают в Болонье, потом были «партии шляп», была такая партия в Швеции, там было две основных партий в 18 веке — шляп и колпаков, и они боролись друг против друга. Вот потом возникли, во второй половине 19 века партии шляпников, руководимые анонимными Шляпниковыми. Был такой деятель русской революции, деятель профсоюзный, рабочий такой, рабочая косточка, Александр Гаврилович Шляпников, у которого был отец старообрядец, утонувший, когда ребенку было три года. Вот. Ну вот этот Шляпников занимался революционной деятельностью,

до революции жил длительное время во Франции, в Англии…

А в 1914 году, накануне Первой мировой войны, он прибыл в Петербург, и устроился на оборонный завод под именем французского гражданина Жакоба Ноэ. Вот этот Жакоб Ноэ — он очень плохо говорил по-русски, он, общаясь с рабочими, имитировал французский акцент, расспрашивал их о житье-бытье и подбивал на забастовки, с собой он привез очень значительную сумму денег. И действительно, в это время в России стало наблюдаться резкое оживление революционной деятельности, и заговорили о приближающейся новой русской революции. Англичанам и французам нужно было уверить немцев в том, что в военном отношении Россия несостоятельна, она будет неспособна вовремя провести мобилизацию, и скорее всего вообще будет выключена из войны очередным «кровавым воскресеньем». А вот когда война началась — сразу все забастовки прекратились, Россия мгновенно мобилизовала огромную армию, и тут же начала наступление на Австрию да и саму Германию. А Шляпников продолжил свою революционную деятельность на территории российской империи, и в 1917 году был единственным более-менее крупным революционером, который был действующим социал-демократом большевиком. Приемным сыном Шляпникова — ну, «Шляпникова» в кавычках, вы понимаете — был «Николай Иванович Ежов», тоже, естественно, в кавычках. В тридцатые годы он лично истязал своего приемного отца — ну, «приемный отец» тоже в кавычках — а потом Шляпникова расстреляли, а потом расстреляли и Ежова. При этом ни Шляпников, ни Ежов не имеют к преступлениям коммунизма в России никакого отношения. Ну какой Ежов глава тайной полиции? У него не было никаких навыков, он никогда не занимался такого рода деятельностью, его назначили, чтобы в течение двух-трех лет провести там чистку, и потом убили, он был, собственно, не при делах. Он имел к НКВД такое же отношение, как, например, летчик Валерий Чкалов, которому предложили заменить Ежова, а когда он отказался — организовали авиакатастрофу. Ну, а кто такой сам Сталин? Да, тоже вопрос. Вот посмотрите на фотографию,

это так называемая рабочая оппозиция, это вот рабочие, которые в двадцатые годы сопротивлялись установлению диктатуры Сталина. Справа кругленький Жакоб Ноэ, а слева вот русские трудящиеся. Вглядитесь в эти лица. Вот это те самые рабочие, которые «диктатура пролетариата». Скоро их всех убьют. Причем, чудаки слева, которых нашли на улице за поллитровку, вообще не поймут, что и как. Вот крайний слева — это токарь Медведев, он вот доразвился до того, что отрастил себе чешскую бородку и надел приличный костюм, а вот в центре — вы никогда не догадаетесь, кто. Это Челышев, член верховного суда СССР, который только что судил вот тех, кто находится слева и справа от него. Ну, это вот двадцатые годы, да? Какой это судья, вот этот Челышев? Ну его тоже нашли, за поллитровку попросили быть членом верховного суда, точнее, назначили. Шляпников, конечно, знал много, имел высокий градус относительно... но вот пил на московских агапах не с теми, с кем надо. Ну вот, и всех расстреляли.

Вот это и есть вот такая полная анонимная власть, власть крупнейших империалистических стран мира. Но — я уже говорил об этом сегодня ранее, и подчеркну — тут есть большое жирное «но». Поскольку это полные анонимы с промытыми мозгами, то при помощи шляпниковых можно было не только взорвать вражеский арсенал или вывести к себе чужой золотой запас. Точно так же можно было провести реформу здравоохранения, и сделать обязательным обучение в школах всех граждан. Быстро и эффективно, не тратя попусту время на многолетние разглагольствования и политические баталии. И эти реформы, конечно — хорошие, положительные реформы предполагалось осуществлять, и они действительно осуществлялись, у себя. А не в стане противника. И вот посмотрите, почему Соединенные Штаты Америки до сих пор не способны к социальным реформам? У них нет реформ, у них только вот эти вот «поправки». «Тридцать шестая поправка к двадцать восьмой редакции» там чего-то, непонятно чего. Богатейшая страна мира не может сделать элементарное медицинское обслуживание населения. Почему? Потому что там нет анонимной партии трудящихся. И все увязает в бесплодной политической борьбе двух бейсбольных команд. Но — вернемся с позитива на негатив.

Что было бы, если бы анонимную коммуну в России организовали еще до мирового кризиса 1914 года? А это было возможным, ну, могла победить революция, например, девятьсот пятого года. Тогда держатели акций интернационала — а это была акционерная фирма, так же как священная римская империя германской нации — вот все держатели этого интернационала получили бы свою долю контроля над русской криптоколонией. То есть, во главе России стояли бы анонимные трудящиеся, Медведевы, Челышевы, возглавляемые там товарищем Шишнарфне и товарищем Ефраншишем. Вот Ефраншиш был бы наполовину бурятским евреем, наполовину испанским датчанином, а Шишнарфне был бы мальчиком из цыганского табора, но блондином с голубыми глазами при этом. Жили бы они большей частью в Швейцарии, а потом приехали в Питер и Москву возглавлять революцию. И Россия стала бы общей сахарницей Англии, Франции и Германии, и вела бы за них колониальные войны со всем миром. Вопрос — насколько тесным был пул этих трех великих держав? Еще при формировании первого Интернационала Англия и Франция предполагали использовать его против Германии, а затем Англия использовала его против Франции, что, собственно, и показала Парижская коммуна. Однако, кооперация социальных паразитов Европы была настолько крепка, что ее не смогла разрушить даже братоубийственная мировая война. Тут действовало «водяное перемирие», или, точнее, кровяное перемирие кровососов. И в 1917 году, в феврале, революция была сделана немцами при активной поддержке, попустительстве и прямой помощи Англии и Франции. Но, правда, реально потом в семнадцатом году Францию довольно быстро отстранили от управления, хотя, сразу после февраля она сильно поучаствовала, сильно. А в 1918 французы применили технологию вместе с англичанами против уже самой Германии. А потом, в 1937 году, англичане отстранили немцев. А после 1991 года допустили к управлению сахарной песочницей американцев, но уже не в рамках Интернационала. И вот, вот это вот «лебедь, рак и щука» — это, конечно, дает русским некоторый шанс. Единое управление в той или иной степени постоянно нарушается. Хотя, конечно, кризис США, инспирированный Англией сейчас, будет также означать потерю американского контроля над Россией. Этот контроль и сейчас уже значительно уменьшился. Ну вот, мы с вами общем-то выяснили, что такое Интернационал. Прошло десять долгих лекций, и наконец мы вот вышли с вами на берег, благословенный.

Если коммунизм — это абсолютная социальная демагогия, при помощи которой можно замаскировать любые действия, в том числе и действия явно вредные для граждан данного государства, то Интернационал — это аппарат для иностранного вредительства, замаскированный под глобальную фабрику лимонада. При этом шпионы и диверсанты, которые числятся работниками этой фабрики, замаскированы как интернациональным характером этой организации, превращающим их в невидимок, не имеющих ни национальной принадлежности, ни даже имен и фамилий, так и декларируемыми целями этой организации, позволяющими объяснить любые действия ее членов, включая подрыв мостов или отравления колодцев. Все это сконструировано в готовом виде к 1871 году, поэтому неслучайно эта дата всеми историографами считается ключевой. Это эпоха окончания стимпанка, эпоха начала нового этапа мировой истории. И в этом этапе котлеты и мухи уже существуют совершенно отдельно. Коммунистическая утопия окончательно превращается в текнолоджи. Однако, именно после окончания франко-прусской войны стало ясно, что деятельность Интернационала в том виде, в котором он сформировался в эпоху стимпанков, отныне будет невозможна. Во-первых — произошла демаскировка, и необходимо было взять тайм-аут лет на двадцать, чтобы выросло новое поколение, которое не видело смрада и ужаса Парижской коммуны, и которое стало бы воспринимать все эти события как легенду, красивую романтическую легенду о революционерах, которые боролись за новую счастливую жизнь. Для этого, конечно, потребовалась бы работа мощных пропагандистских аппаратов Европы, и в первую голову самой Франции, которая тогда задавала тон в массовой культуре, что разные Гюго и Золя и принялись делать с места в карьер. Что такое Парижская коммуна реально, как раз для людей, которые считают себя реалистами, тем более реалистами критическими? Группа шпионов и диверсантов ограбила я разрушила Париж, оставила обманутых ополченцев умирать на баррикадах и прикрывать их бегство, а сама через городскую канализацию выбралась из горящего города и уехала в Лондон, с фальшивыми паспортами, а зачастую — с накладными бородами, и даже в женском платье. А как это стало подаваться? Вот, представьте себе: весна в Париже, цветут вишни, и вот в этот период рабочие на кладбище Пер-Лашез отчаянно сражаются с правительственными войсками, коммунары принимают последний бой, они борются за великую утопию, за фаланстеры Фурье, за мечту Прудона о мировой коммунистической демократии. И вот их алая кровь — она капает на ветки сакуры, звучит «лунная соната»... а в это время братва через канализацию делает ноги с саквояжами брюликов. Да? Там просто вот персонажи… вот Лео Франкель такой вот есть, двойник Свердлова.

Будапештский еврей, авантюрист, ювелир по специальности. Вот он там, значит, куролесил, потом убежал в Лондон... вот и даже и внешне есть, так сказать, какое-то сходство. Ну вот, говорится, а как он, почему вот, они... в основном все-таки там погибали простые рабочие, остальные либо исчезли бесследно, либо потом вынырнули, прежде всего в Лондоне, но отчасти там кто в Швейцарии, кто в Испании, кто в Америке... ну вот, как попал с баррикад отважный Лео Франкель? Вроде бы его тяжело ранили, и его спасла прекрасная девушка

Елизавета Дмитриева, которая была руководителем батальона

женщин, которые как амазонки

отважно вот сражались там против версальских войск, и она вот его спасла,

и при этом сама Елизавета Дмитриева — она тоже была ранена, и вот очнулась уже где-то там в Швейцарии... вот так все вот... прекрасно произошло. А действительно — красивая молодая девушка, неглупая, знающая несколько иностранных языков... а кто это? Конечно, как вы понимаете, это никакая не Дмитриева, это сценический псевдоним. Это некая Томановская.

Ну а Томановская она по мужу, а брак с этим Томановским, который годился ей в отцы и скоро умер, был фиктивным. Считается, что вроде бы ее настоящая фамилия Кушелева. Но на самом деле это внебрачный ребенок русского помещика, с какой-то вот куртизанкой из Прибалтики. Вот эта Дмитриева-Кушелева-Томашевская — она поехала в Лондон, ей было всего 19 лет, она стала там агентом Карла Маркса. И в качестве агента, осведомителя, он ее направил в Париж. Она была там его личным эмиссаром. А в последствии она жила в Швейцарии, входила в местную секцию Интернационала, плела там интриги, обо всем информировала Карла Маркса, и сохранились воспоминания Куропаткина, Алексея Куропаткина, одного из главных военных деятелей российской империи, который вот после октябрьской революции почему-то счел, хотя был уже глубоким стариком, но, тем не менее, счел возможным перейти на сторону красных. И вот он описывает, как он был молодым человеком, офицером, его направили на стажировку в Европу, изучать военное дело, и он потом принимал участие в экспедиции французских войск в Алжире, набирался опыта уже после франко-прусской войны, а до этого вот он как-то пересекся там в Европе с этой замечательной девушкой, героиней Парижской коммуны. Вот она к нему подошла и сказала: «Алёша, а вы вот военный, а вы не могли бы мне сказать расположении воинских частей в Петербурге? Вот потому что я вот революционерка, мы готовим вооруженное восстание в Петербурге, а вот вы молодой офицер, я знаю, прогрессивных взглядов, вот не могли бы вы нам помочь? Нас интересуют коммуникации, где находятся склады боеприпасов там», и так далее... Ну, Куропаткин пишет, что вот он сказал там: «Русские боксеры не продаются», и ничего ей там не сказал, но сам этот факт вербовки и недонесения об этом факте по, так сказать, начальству свидетельствует о том, что вербовка в той или иной степени состоялась, и опять — мы ее знаем в пересказе вот этого Куропаткина. На самом деле проститутку... нужно было тут же заломить ей руки, повалить ее на землю там, посмотреть, чо у ней в ридикюле там, револьвер, какие-то там шантажные эти снимки порнографические, какие-то записные книжки там, и так далее, и так далее. И — разумеется, так и должен был поступить офицер любой страны Европы, и он так и поступал. Потому что в данной ситуации вот это означало что, для европейца? Это означало, что его зондирует родная контрразведка. Посмотреть на его реакцию. Он должен сообщить об этом! Если он не сообщает — он неблагонадежен, и его начинают уже там прессовать, вызывать на объяснение, и так далее. Он этого теста на вшивость не прошел. И вербовала его, к сожалению там, не наша контрразведка, а иностранная разведка. И отсюда логично вытекают дальнейшие, так сказать, какие-то последствия. То есть — в любом случае, вот уже если даже взять вот ту версию, которую он нам описывает, — это говорит о том, что он уже завербован, да? Потому что его всегда можно шантажировать тем, что вот он не сказал. «Недонесение». А в данном случае, в случае тут… ну, просто тут все очевидно было, да? Речь идет именно о том, что вот такие вещи сообщать — их надо. И обязан любой офицер это делать. Ну, речь идет о работе вражеской разведки! А что было вот с этой Дмитриевой дальше? Она, кстати, считается героиней Парижской коммуны, вот даже после 2000 года ее именем там какую-то площадь или улицу назвали во Франции, она подавалась как такая героиня, естественно, и в советской России, выпускались там какие-то, значит, книги посвященные ее бурной деятельности, и так далее, и так далее. А что было дальше? Дальше она приехала в Россию и была арестована как член банды вымогателей, убийц и фальшивомонетчиков «червонные валеты». Это был очень серьезный уголовный процесс, он состоялся в 1877 году, по делу проходило 50 человек. В состав шайки входили люди совершенно разных национальностей: русские, поляки, евреи, армяне, цыгане, французы... это были люди также разных совершенно сословий, от уголовников до аристократов, причем, аристократов там было довольно много, и более 50% вот этих «червонных валетов» были дворянами. Вот что их объединяло — непонятно. Вообще, как правило, преступные сообщества — они очень четко разделяются по социальному признаку и по признаку национальному. Хотя, естественно, уголовный мир — там всякой твари по паре, на это не смотрят, смотрят на деловые, так сказать, качества в кавычках человека. Но, тем не менее, мы всегда говорим вот — ну, какая мафия там? Сицилийская мафия там, армянская мафия, и так далее. И то же самое касается каких-то социальных групп. Ну вот, следствию удалось выявить верхушку этой группы, и одним из главных фигурантов был Иван Давидовский, дворянин потомственный и вот муж, уже не фиктивный, а настоящий муж вот этой вот Дмитриевой. И Карл Маркс из Лондона хлопотал о хороших адвокатах для Ивана Давидовского, говорил, что очень хорошо знает замечательную вот эту девушку, Дмитриеву, и надо девушке помочь. Помочь. Но кто руководил «червонными валетами» — осталось неизвестным. Там все замыкалась на одного человека. И структура была организации очень четкая. Там были специфические ритуалы, довольно странные, связанные с имитацией похорон, вот поэтому им среди прочих обвинений выдвинули обвинение в святотатстве. И один из главных фигурантов этого дела был известным месмеристом. Как это ни парадоксально, несмотря на очень богатый послужной список срока дали там людям небольшие, значительную часть людей оправдали, хотя их вина была в общем-то доказана, и практически никого не посадили в тюрьму, ограничились там ссылкой, в сибирь. На поселение. Очевидно, что здесь русская юриспруденция столкнулась с организованной преступностью, а организованная преступность — это преступность, которая организуется не уголовниками. Уголовники сами ничего организовать не могут. А откуда, кстати, возникло вот это вот название, «червонные валеты»? Ну, там выдвигались какие-то версии, что вот они сначала возникли как какой-то клуб шулеров, у них был какой-то там публичный дом, где они обирали клиентов, и вот один из шулеров — это такой поляк известный, у которого отец был одним из главных шулеров еще России, и лично выиграл большую сумму у Александра Сергеевича Пушкина, вот этот вот шулер — он там выронил из рукава карты, и оказалось у него там четыре червонных валета. Ну и вот, назвали их червонными валетами. Ну а вообще, «червонные валеты» — это название произведения Понсона Дю Террайля.

Это был очень известный французский писатель, автор многотомных «похождений Рокамболя».

Рокамболь — это человек, от которого потом возникли

все персонажи современной массовой культуры,

все вот эти джеймсы бонды, супермены, человеки-пауки там, еще раньше там вот люпены, и так далее. Основа массовой культуры Запада — это Франция. И массовая культура — любой историк должен хорошо знать азы массовой культуры всех эпох, потому что это очень сильно помогает пониманию культурной ситуации того периода, и он видит вот язык, криптоязык, которым пользуются современники. Ну вот Рокамболь — это такое похождение, фактически вот такие комиксы без картинок, хотя потом, естественно, уже в 20 веке это все выпускали и с картинками... В чем смысл вот этого романа из этой серии, который называется «червонные валеты»? Там говорится о преступной шайке, которая тоже вот в основном занимается компрометацией, вымогательством, и ей незримо руководит человек, которого никто не знает, который выступает под каким-то вот псевдонимом, и к которому сходятся все нити. Ну вот именно такой человек и был у русских червонных валетов, его звали Павел Шпеер, это был сын генерала артиллерии, и он был женат на княжне Еникеевой. Вот его жена — она тоже проходила по делу, сидела на скамье подсудимых, а он исчез.

И когда там был процесс, то в зале сидел такой пожилой солидный человек молча, все слушал, а когда ушел — он оставил записку, и благодарил всех за спектакль, и подписался, значит, «Павел Шпеер», после этого он бесследно исчез. У червонных валетов был опознавательный знак, которые они заимствовали, по их словам, у австралийских каторжников. Они согнутым указательным пальцем стучали по переносице,

вот так вот,

или вот так вот. И на самом деле в эту организацию входило по оценкам следователей до полутора тысяч человек, но это было, конечно, сильное преувеличение, но цифру 50, которая фигурировала на следствии, наверное надо увеличить раз в пять. И к этому следует добавить, что, конечно, в Австралии никаких уголовников не было, австралийских, да? Потому что Австралия тогда была такой Колымой практически не населенной, куда ссылали каторжников из... Великобритании. Так что это каторжники не австралийские, не колымские, а вот российские, то есть британские. И раз в полгода эти каторжники устраивались съезды, они съезжались в условленное место и рассказывали о своих каких-то там похождениях. А в чем вообще смысл вот этого цикла? (Берет в руку увеличительное стекло). Ну, это, конечно, легкая литература, вы понимаете, ну это вот, ну… комиксы, да? И написано там левой, так сказать, ногой, там, естественно, встречаются какие-то филологические огрехи, но это написано профессиональным литератором, и как правило такого рода литераторы — они люди довольно сами по себе интересные и довольно серьезные, потому что вот, ну, если брать Англию — ну вот Флеминг, например. Он был связан с разведслужбами. А как умер Понсон дю Террайль? А он умер как раз во время франко-прусской войны, пытаясь организовать партизанское сопротивление немецким частям во Франции. Непонятно, отчего он умер, одни говорят, что там заразился оспой, другие — что он был ранен, ну в общем он умер, он умер еще молодым человеком, ему был там 41 год. Смысл вот, общая фабула всех этих похождений Рокамболя заключается в такой напряженной борьбе, а с другой стороны напряженном таком взаимодействии преступных миров двух государств, Франции и Великобритании. И вот Рокамболь, а, кстати, «Рокамболь» — это французское такое растение, которое называется «чесночный лук» Вот этот вот Чесночнолуков или Чесночнолукский — он сначала был изощренным преступником французским, а потом раскаялся и стал агентом французских спецслужб, которые по всему миру борются с поисками англичан. А как мы помним, именно в этот период существовал первый Интернационал, у которого было тоже 2 части, французская и английская, и они находились дуг с другом в таком очень динамическом взаимодействии, доходящим постоянно до каких-то чудовищных скандалов, а может быть даже и убийств. М-м.. Как-то все очень вот так... очень празднично. Празднично, и, ну... вы можете сами посмотреть литературу, которая есть вокруг этого, достаточно сказать, что там впервые вот засветилась знаменитая Сонька Золотая Ручка. Вот. Я ничего конкретно по этому поводу говорить не буду, но дам вам такое на будущее домашнее задание, и вы можете поразмыслить на досуге над тремя такими фактами. Вот первый факт: масонство проникает во все поры общественной жизни. И естественно, оно стремится проникнуть и в сферу криминала. На что, собственно, указывают и сами такие символические личности масонства, например вот граф Калиостро. Да и само название во многих странах мира, в том числе и в России, масоны — кто это? Фармазоны, то есть — жулики. Уголовники. А народ — он не ошибается. И вот, представьте себе, что в каком-то государстве запрещают масонство. Объявляют, что участие в тайных обществах запрещено, и во всех государственных учреждениях собирают с чиновников подписку, ну там, например, в министерстве внутренних дел человек подписывает бумагу, что он ознакомлен с указом о том, что масонские ложи запрещены, он дает клятву, что он не является членом масонских лож или не будет впредь входить в масонские ложи, и, соответственно, все реально существующие структуры масонские тут же официально закрываются. И в принципе, эта система — она, конечно, должна хорошо работать. 1821 год, интенсивная масонская жизнь, министерство иностранных дел где-нибудь, там столоначальники собираются, поют песни, получают новые градусы, все прекрасно, а потом вот раз — и все это там прекращается. То есть, может быть существует где-то тайно, может быть там где-то люди встречается, но меньше раз в 20 все. И если обнаружат — то первым делом человеку говорят: «Ну, ты подписал бумагу, значит, как минимум мы тебя увольняем, вот ты обманул государство, ты клятвопреступник», и так далее, и тому подобное. 1821 год — все есть, 1822 год — ничего нет. Масонство запретили. А как вот криминальный мир? С кого там брать подписки? И как его контролировать? А люди там представлены! Как действовали, допустим, вот эти карточные шулера, которые облапошили Пушкина, и так далее? Это, естественно, были масоны, они получали рекомендации, чтобы можно было участвовать, быть вхожими в закрытые клубы аристократические, английский клуб, и так далее, там заниматься своими, так сказать, делишками, и заниматься достаточно серьезно, да? То есть, понимать, кого можно, кого нельзя, в какой степени можно, с кем нужно делиться, кого там крышевать, и все, это сложная такая, серьезная система, она самая всегда, естественно, опасная, потому что могут разоблачить и наказать. А с другой стороны, соответственно, нужно и выбивать карточные долги, и для этого должна быть определенная инфраструктура. То есть, как раз в области криминала масонство гораздо более устойчивое. И традиции там гораздо более неколебимые и более длительные. Там нет перерывов, пересменков каких-то, там все вот всегда действует постоянно, «мафия бессмертна». И таким образом официальное прекращение открытого набора в ложи означает неизбежно что? Криминализацию масонства. Эта штука уже поэтому довольно обоюдоострая. Обоюдоострая. Это первое, над чем может быть вы на досуге можете поразмыслить, пока наши лекции прекратятся, потому что надо, конечно, дать возможность высказаться другим, не все вот один Клетчатый должен занимать... вот. И за это время можете сами немножечко так вот поразмышлять. Второе обстоятельство. Ну вот, Рокамболь — это такой Шерлок Холмс в результате, который борется с преступным миром Великобритании. И получается, что преступный мир, организованная преступность — организуется, как правило, либо собственной тайной полицией, для удобства, что сплошь и рядом, и вот например в Японии это просто на сто процентов, либо это делают соседние государства. «Если вы не хотите кормить свою армию — будете кормить армию чужую». Если вы не хотите иметь свою организованную преступность — вы получите организованную преступность других государств. Как в свое время, например, американцы получили итальянскую мафию, и очень длительное время не знали, что с ней делать. Но потом, естественно, подобрали ключики. Но в Европе было несколько центров, способных на такое, и прежде всего это, конечно, два самых культурных, развитых, мощных государства: Англия и Франция. Им очень легко было через систему масонских лож организовывать преступность других государств, и, собственно, история итальянской мафии — это история разведслужб Англии и Франции, которые насаждали организованную преступность в Сицилии в период наполеоновских войн, вы можете про это почитать, и, например, найти — а что такое вообще слово «мафия», что оно обозначает. И что такое «Cosa Nostra». Но, поскольку в России организованную преступность насаждали несколько государств, то, соответственно, вот эти преступные организации должны были вступить в конфликт друг с другом, который, собственно, и был описан в похождениях Рокамболя. И официально, ну, считается, говорят, сплетни-не сплетни, но — процесс против «червонных валетов» в России начался с того, что они очень сильно обидели каких-то английских богатых людей-лордов, которые приехали в Москву, и они их втянули там в какую-то вот аферу, продали им особняк градоначальника, а потом оказалось, что ничего он не продавал, а деньги они заплатили, ну, какие-то легенды, но — дыма без огня не бывает. Так что, скорее всего, произошел какой-то системный сбой, это и объясняет необычность процесса, обычно там в такого рода случаях выделяют конкретные дела, а тут получается ком, он все рос-рос-рос, и нужно было каким-то образом изолировать, уничтожить целую преступную сеть, чего в обычной юриспруденции бывает очень редко. Такие сети, как правило, раскрываются тоталитарными государствами, когда нужно уничтожить политическую оппозицию. Естественно, эти сети совершенно, в данном случае, фиктивные. В этом случае сеть была вполне работающая, там реально были отравления, убийства, подлоги, ну, все чего угодно. Но все-таки, когда — это третье, мы перешли к третьему — когда начинаешь смотреть материалы

дела червонных валетов — трудно отделаться от ощущения, что в той или иной степени там было как-то это понарошку, то есть, люди как бы немножечко развлекались и забавлялись, они постоянно грань вот эту переходили, но в целом — это такое вот... колебание между аристократическим клубом — хулиганов таких, да? — и действительно какими-то реальными преступлениями. И не случайно им дали маленькие сроки. Значит, в этом случае, если речь идет о забавах, так сказать, аристократов, то и подлинной целью, получается, там не нажива является, ни что-то еще конкретное, а просто развлечение. Развлечение. Высшей аристократии. Значит — кто это мог сделать? А сделал человек, который оказал мощнейшую протекцию, влияние на следствие, и в общем-то практически все вышли сухими из воды. Ну — сам царь. Ну, это конечно ерунда, это ну не царское дело, царь такими вещами не занимается, он в реальности занимается вот этим на международном уровне, там у него день и ночь все это происходит, и такого... это все равно что там Петр Первый в период ожесточенных сражений со шведами стал бы там вот снова баловаться какими-то потешными полками там, стрелять из репы там, какие репы? Реально уже били людей, так сказать, в это... вгоняли там целыми полками в кровавый фарш. Значит — не царь, а кто-то чуть-чуть, чуточку-чуточку пониже, такой вот, знаете, «принц Флоризель». А кто это был в России?

Ну вот. Мы немножечко так углубились, опять с вами ушли в сторону. Давайте вернемся к финалу. Мы выяснили, что такое Интернационал, кто такие люди, которые занимаются этими замечательными вещами, давайте теперь посмотрим, как это все было завершено, потому что первый Интернационал — это проект, который благополучно был свернут, сразу после франко-прусской войны и Парижской коммуны.

ГЛАВА 19. АЛИБИ АЛЬБИОНА

Как я уже говорил в прошлой лекции, чудовищная катастрофа в Париже произвела на весь мир потрясающее впечатление. Весь мир оцепенел. И на этом фоне Жюль Фафр, министр иностранных дел Франции, потребовал объявить Интернационал вне закона во всех странах Европы, немедленно арестовать его лондонское руководство, и судить международным трибуналом. Кроме того, на допросах первых вот этих пленных коммунаров французские власти столкнулись с тем, что там было много религиозных сектантов. Фанатиков. Они сами не понимали, чего им надо, кричали, вели себя нагло и нерационально. Это были люди хорошо известные и понятные для эпохи стимпанка, это люди религиозные. Которым промыли мозги до основания, и весь их образ жизни — это образ жизни религиозный, ну — шахиды. Шахиды. Ну, чо-то не совсем понятно, чего ожидали другого французы, потому что даже по официальным сведениям 20% руководства интернационала были открытыми масонами, и они ходили там во время Парижской коммуны с флагами масонскими, хоругвями, с песнопениями, там вся эта риторика была масонская. Но, конечно, масонство — это немножко другое все-таки. А тут столкнулись с таким вот секуляризированным учением, как бы такими карбонариями, которые еще, в отличие от классических карбонариев — они вроде как были такими уже учеными, поэтому вели себя сверхнагло. То есть, карбонарии просто отрицали там религии, говорили — все это ерунда, а эти подводили базис, что это вот «мы ученые, нам сказали, там книжки, мы ничего не знаем, это вы мракобесы, вы дураки там», и так далее. И именно поэтому вот психиатрически, с точки зрения психиатрической — промыв был гораздо глубже в Интернационале. Потому что одно дело — дети, а другое дело вот бензин лимонадом разбавлять. И это все поняли, и даже сам Интернационал — он стал относиться вот к этим людям из Парижской коммуны соответствующим образом. Потому что там всерьез рассматривалось предложение переселить 30 000 коммунаров, в основном членов семей, переселить в Соединенные Штаты, в Юту, к мормонам. И при этом был аргумент, что на это должно пойти американское правительство, потому что коммунары — они, будучи такой второй же сектой как мормоны — они будут уравновешивать мормонов и там будет, ну, порядок, не будет засилия, и так далее. И это официально обсуждалось, но потом там изменили немножко по ряду соображений, кого-то направили в Канаду, потому что это английская территория, где была большая французская община, а французское правительство направляло фанатиков в Новую Каледонию. То есть, вот там остров большой недалеко от Австралии. Ну, потому что понимало, что их надо изолировать, это уже люди невменяемые. Конечно сам Маркс — он всю свою деятельность строил на создании такой секты, но одновременно Маркс — он, конечно, не был сектантским гуру. Он был до мозга костей буржуа. И в этом смысле его, конечно, можно сравнить с нашим любимым Дмитрием Евгеньевичем, который там делает какое-то «утиное движение», и так далее, но ясно, что Дмитрий Евгеньевич, конечно, никакой не там Махатма, Рамакришна, и так далее, для него это, ну, форма забавы такой, игры... и просто веселых таких карнавальных взаимодействий с людьми. По своему образу жизни, по типу личности, и так далее, он, в лучшем случае, наверное, актер, который может что-то сыграть. Карл Маркс — он, конечно, был злодеем вот, но в основном злодеем на службе, на сцене. «Комик в жизни, злодей на сцене». И в это время началась кампания против Маркса международная, все его поливали грязью после вот этой его работы страшной, «Гражданская война во Франции», где он призывал французов к братоубийственной войне и фактически брал на себя ответственность за это. Ну вот Мадзини от него тогда открестился, он называл его злобным социопатом, ну это, действительно, повторяю, было так, но это было вот, скорее, таким амплуа. Злодеем он только работал, как вот великий и ужасный Гудвин. Если уж там говорить о том, кто злодей, кто нет, ну вот, злодеем скорее всего был Энгельс. Очень может быть, что он, например, лично убивал людей на сексуальной почве, есть нехорошие признаки этого. Ну вот доказано-не доказано, но по типу личности безусловно видно, что вот — мог. Мог. У него было шизофреническое раздвоение личности, которые бесило Маркса, он его постоянно одергивал, ну — чего ломать ваньку перед своими-то? Вот. Ну, это, наверное, епархия Дим Димыча, может, он что-нибудь нам по этому поводу еще расскажет, там, конечно, все очень так мрачновато и празднично.

Ну вот, в этот период посол Германии в Лондоне также призывал лорда Гренвилла, министра иностранных дел Великобритании, арестовать поджигателя Маркса, ведущего пропаганду против самых основ общественной жизни: права на частную собственность, на защиту государства, и так далее. Гренвилл ему ответил, что, понимаете, в его стране социалистические идеи непопулярны, и он не видит каких то оснований для ареста Карла Маркса, потому что он не совершает каких-либо противоправных деяний. Ну вот, шум не умолкал, англичан теребили, народ был в недоумении, и тогда выступил лорд Абердер, министр внутренних дел. Он сказал, что впервые вообще слышит о каком-то Интернационале, но, говорит, если вот вы говорите, ну я постараюсь разобраться, я направлю к доктору Марксу своего личного секретаря, и попрошу его передать все основные бумаги вот этого самого товарищества международного рабочих, вот ну, обещаю вам, разберусь, посмотрю, что там такое. Маркс ему все требуемые документы передал, Абердер их внимательно прочитал... и, кстати, приставьте себе картину, ну вот «народная воля», и Желябову министр внутренних дел — он говорит: «Принесите-ка все документы, хочу посмотреть, что у вас за организация, а он их ему спокойно передает. Разумеется, сам вот этот факт — он вызвал какую-то бурю, там у всех шары полезли на лоб, и Бакунин бесновался, говорил — ну вот, Карл Маркс — доказанный агент английской полиции, а чо тут еще рассуждать? Вот. Ну разумеется, агент, но это, собственно, было всем ясно еще и 20 лет назад, чо тут, собственно, огород городить? Как можно было в этом сомневаться в 1871 году? Ну вот, лорд Абердер изучил, и сделал доклад в парламенте на основании этих документов. Ну он сказал, что Интернационал — это безобидная оппозиционная организация, действующая в свободной стране, и если она нуждается в каких-то репрессиях, то ну разве что в небольшом церковном покаянии. И сама их пропаганда — она абсолютно не опасна, более того, она бессмысленна, потому что рабочим нужна только работа и хорошая зарплата, они совершенно равнодушны ко всем этим вот завиральным идеям. Ну, чтобы оценить степень английского лицемерия, приведу только один факт из биографии лорда Абердера, что это вот такой вот за мистер Пиквик нашелся, который вот ничего не знает, вот он не понимает, кто такой Карл Маркс, он такой наивный человек... Англия — это страна палачей. Палач там — уважаемый член общества, палачей любят. Их знают по именам, выпускают про них фильмы, пишут книги, открытки выпускают с палачами. Вот одним из таких выдающихся палачей английских был Джеймс Берри,

который лично вот казнил более 130 человек, потом вышел на пенсию, ездил по всей Англии и читал лекции поклонникам. Читал он лекции по... ну, рассказывал интересные истории, естественно, из своей практики, и читал лекции по френологии, или же просто вот прям религиозные проповеди. Ну — святой человек! А вы никогда не задумывались, а как вообще русские дошли вот до такого состояния, что в двадцатые-тридцатые годы они стали нести какую-то ахинею и изображать палачей высоконравственными людьми, какими-то рыцарями, святыми, ну это совершенно не в русской традиции, где просто быть каким-то обычным околоточный надзирателем — это уже было зазорно. Не говоря уж там о том, чтобы жандармом, а ПАЛАЧ? Ну это просто что-то… А чекисты — это были люди, которые просто были по локоть в крови, они лично участвовали в массовых расстрелах невинных людей, в чудовищных пытках, ну как так?.. Это, допустим, в середине двадцатых годов Фурманов встречался с Бабелем, ну, Бабель — такой писатель хороший, интересный, крупный, но это писатель очень циничный, который... у него произведения такие полупорнографические, из уголовной жизни, и вот «Конармия» — это тоже такая грязь и смрад вот гражданской войны, какой-то орды такой конной, которая… у которой может быть есть какая-то жизненная правда, но которая ужасна. И вот этот Бабель — он говорил Фурманову, что «вот я сейчас работаю над романом, посвященным чекистам, вот никто, к сожалению, пока не написал что-то хорошего, интересного... они не понимают сущности, психологии этих людей, а я с ними постоянно общаюсь, и я вот знаю, знаю изнутри». Он действительно знал, потому что он, например, был любовником жены Ежова, вот. И Ежов смотрел на это сквозь пальцы, потому что он был сам гомосексуалистом. И, соответственно, в качестве любовника официально Бабель и беседовал с Ежовым часто. И вот Бабель говорит: их изображают, ну, что это настоящие революционеры, пламенные, но это — это не точно, главное, что это — святые. Это святые люди, которые берут на себя грехи мира. И это люди, как все святые — они чрезвычайно наивные, они вот живут в каком-то мире таком, отчасти даже детском, таком хрустальном вот, каком-то таком, да? Ну и, соответственно, потом его там убрали, но откуда вот это ему пришло в голову, чудику, да? Откуда это? И почему его слушал там вот Фурманов, и другие, тогда это считалось, ну, приемлемо, и почему?.. А вот оттуда. Оттуда. Из метрополии.

А вот у Джеймса Берри — у него в начале карьеры была досадное происшествие. У него осужденный три раза сорвался с веревки и вышел он на пожизненное заключение. Недоработка, и вот у него все сердце изболелося. Вот. И он писал письма в разные инстанции, «ну прошу что-то сделать, это безобразие, ну как же так! Почему так происходит»? А до этого там был другой палач, У,ильям Марвуд,

вот он 170 человек лично убил, вот он изобрел такое вот «долгое падение», то есть, веревка должна быть достаточно длинной, и... она должна... с достаточно большой высоты должен падать осужденный, в люк, вниз вот, в люк, и тогда вот происходит такой быстрый перелом позвонков, и все заканчивается хорошо. Замечательно. Но там была другая проблема, дело в том, что стали применять вот эту вот систему резкого такого удара, но, особенно если жертва была достаточно полной, много весила, то был вероятен отрыв головы, то есть, голова... эта веревка — она отрывала голову, и получалось еще хуже. Ну, конечно не так плохо, как человек там сохранял себе жизнь, но тоже очень плохо, потому что заливало это кровью, надо было это все отмывать, ну — непрофессионализм. И британские ученые — они вот думали над этой проблемой, там был такой ученый, очень гуманный, он был специалист по благотворительности, был вегетарианец, очень много писал произведений на темы гуманизма,

вот он разработал формулу вычисления веса и длины веревки для надежного ломания позвонков, но так, чтобы при этом голова не отрывалась. Он составил таблицу на ее основании, и опубликовал эту статью в журнале английском «Вопросы философии», статья называлась «повешение с точки зрения механики и физиологии». И вот этот лорд Абердер — он возглавил комиссию, был инициатором официального принятия этой таблицы расчета величины веревки, и так далее, и действительно, эти таблицы были сделаны, причем, несколько раз в дальнейшем там вносились коррекции, ну как — логарифмические таблицы издали, а там какие-то опечатки, огрехи, немножко изменяли, было несколько редакций... но в целом все было очень вот так хорошо, профессионально, и уже ближе вот к концу совсем девятнадцатого, начале 20 века англичане смеялись над дураками-американцами, у которых сплошь и рядом вот тоже эти головы отрывались, они действовали без таблиц, и англичане даже выпускали специальные открытки

с этими оторванными головами, которые, ну, так косвенно прославляли величие Британской империи и крайнюю гуманность англичан, настоящих европейцев. Ну, конечно, все это хорошо-замечательно, но Париж-то сгорел, и этот вот английский идиотизм — он мало на кого производил тогда впечатление, люди требовали закрыть лавочку. И первым делом, собственно, и с Англией уже они стали заранее отыгрывать, потому что английские профессиональные боссы — они без шума и пыли вышли из Интернационала, было уже неудобно в этой одиозной организации находиться, ставить свои подписи... ну, всем стало ясно, что это шайка международных провокаторов и убийц, находящихся на содержании британской разведки. Поэтому Интернационал должен был умереть, чтобы через поколение восстановиться в новой ипостаси. И возродиться опять же не по спонтанному волеизъявлению трудящихся, а по политическому решению крупнейших государств Европы. Массы, конечно, не поняли, что произошло в 1871 году, да и не могли понять. Для них непосильной задачей оказалась даже октябрьская революция, произошедшая через 46 лет. И только сейчас, в условиях гиперинформации связный рассказ об Интернационале может быть услышан и понят. Надеюсь, это произойдет. Хотя бы частично. Кроме того, в этот период, не надо забывать, произошла смена европейского сублидера, Интернационал был распущен, потому что исчезла его основа — противоестественный союз гегемона и субгегемона, то есть, Англии и Франции, которые дружили против кого? Против Германии, и в первую голову, конечно, против России. А в результате 1871 года субгегемоном стала Германия. Но именно в этих условиях просто распустить Интернационал было невозможно. Потому что инициативу сразу перехватили бы французы. Поэтому англичане скомпрометировали Бакунина, а через Бакунина всю французскую фракцию Интернационала, и добились его исключения. Это первое. А во-вторых Интернационал закрыли — барабанная дробь — не закрывая. То есть, свято место оставили занятым.

Представьте себе такую сцену: 1872 год, очередной конгресс Интернационала. Вокруг Интернационала склоки, дрязги, призывы разогнать эту организацию, возник чудовищный конфликт с Бакуниным, половина членов Интернационала ушла, кроме того, очень многие члены Интернационала в бегах, они скрываются после Парижской коммуны, кто-то из них и убит... и вот — Карл Маркс, или кто там вел тогда, Энгельс, говорит: «А мы тут посоветовались с товарищами, и... (скороговорокой) переводиминтернационалвНью-Йорк»! Все проголосовали. Все! Раз — все, а... эй… а?.. (растерянно оглядывается) никто не понял, что произошло. Люди не верили своим глазам, а быстро там... немедленно выпили, немедленно проголосовали, потому что заранее все был отрепетировано, естественно, такого рода организации — они управляются масонскими ложами, где заранее все выборы, так сказать, проходят уже... содержательно там все обсуждается, а потом проводятся для низового аппарата. Вот так. То есть, это решение было совершенно непонятное, оно не обсуждалось, и под каким-то непонятным соусом, типа ну, «в целях дальнейшего развития, установления связей», но по уровню тогдашней коммуникации Нью-Йорк — это было там где-то на Луне, и, конечно, оперативно руководить было невозможно, и в Лондоне там были проблемы с материком, с континентом, поэтому это было, конечно, такое абсолютно абсурдное решение, которое маскировало закрытие Интернационала, и делало невозможным перехват инициативы Францией, и, соответственно, может быть, и Германией. И, кроме того, кроме обычного фарса там, конечно, было и рассуждение «ну а вдруг там на живца кто-то и клюнет в Америке, ну... вероятность небольшая, но есть процентов 10, а чо не попробовать? Ну и зондаж: посмотреть, как там американцы будут крутиться, как они будут, значит, себя вести, интересно следить за этими трепыханиями. Но в целом они понимали, что, конечно, для 1872 года — англичане понимали — им Америка не по зубам. Вот. И — кстати о зубах. О зубах. Вы знаете, как умер знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, который приехал вот из Англии помогать американцам создавать собственную секретную тайную полицию? Он шел по улице, и когда спускался с бордюра тротуара — прикусил себе язык. Вот. У него язык стал гнить, и он умер. Оттого что прикусил язык. Вот такая... американская трагедия. Трагедия. Ну, как американцы растерзали в Нью-Йорке английских чудаков — расскажет Дим Димыч. Вот. Америка — это не Европа. Только где та Америка? Но это уже совсем другая история.

Итак — мы закончили с вами огромный цикл об истории первого Интернационала, ДЕСЯТЬ ЛЕКЦИЙ! Но это только начало. Дальше было интересней. И страшнее. Причем, страшнее началось задолго до 1917 года. Но это уже — другая история. Другая история.

Давайте напоследок с вами выпьем как обычно... (достает фляжечку, отвинчивает крышечку) вот... ближайшие лекции будут вести другие участники нашего маленького интернационала интеллектуального... давайте выпьем за трезвость. (Выпивает, завинчивает фляжечку). Для историка нужна трезвая голова, поэтому мы, обратите внимание, все делаем в конце. (Убирает фляжку). Когда лекция уже прочитана.

Ну что же, уважаемые дамы и господа, большое вам спасибо за то, что, надеюсь, многие из вас прослушали весь этот цикл, я пытался быть забавным и интересным, надеюсь, сообщил вам много интересной информации, хотя, конечно, эта информация очень и очень дозированная. Но, надеюсь, в дальнейшем, при исследовании истории второго Интернационала и третьего Интернационала мы будем дальше приподнимать занавес над странными, загадочными и страшными событиями истории Европы, да и всего мира 19 и 20 веков.

Подписывайтесь на наш канал, присылайте донат, становитесь членами патреона, исправляйте наши многочисленные ошибки и недоработки, предлагайте новые темы лекций, задавайте вопросы, оставайтесь с нами.

До новых встреч!

(Звучит песня Г. Лепского на стихи П. Когана в исполнении Ю. Пузырева 1965 г.)

Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза…

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса…

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса…

Пьём за яростных, за непохожих,

За презревших грошевой уют.

Вьется по ветру «Веселый Роджер»,

Люди Флинта песенку поют.

Вьётся по ветру «Веселый Роджер»,

Люди Флинта песенку поют.

И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза —

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса.

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса.

На экране текст:

Если Вам понравился этот ролик, Вы можете

принять участие в проекте, переведя любые

средства на следующие счета:

• Сбербанк: 4276 3801 3665 0335

• Paypal: https://www.paypal.me/galkovsky

• Яндекс.Деньги: 410017215606874

Вы можете также поддержать канал на патреоне:

https://www.patreon.com/galkovsky

Все средства, полученные таким образом,

расходуются на развитие нашего ютуб-канала.

Спасибо за внимание!