221. Герберт Уэллс. Что им от нас надо? 2 часть.
Здравствуйте, дорогие друзья!
Усаживайтесь поближе и включайте звук своих компьютеров на полную громкость. Сегодня мы вам расскажем о творчестве замечательного английского писателя Герберта Уэллса. Други мои, дорогие ютубо-чада и ютуба-чадки, очередная лекция о Герберте Уэллси. Мы остановились в наличной жизни великого английского фантаста. Эта тема модная в западном литературоведении, но по иронии судьбы дровишек здесь подбросили в 80-х годах в начале разгара сексуальной революции.
Появилось много новой информации, но эту информацию стали обрабатывать в русле негритянского литературоведения и негритянской историографии. Люди, описывающие детали любовных похождений Уэлса, не понимают, а что вообще с Уэлсом произошло и кто и зачем это с ним сделал. И что с ним сделали в конце концов? При этом нельзя сказать, что информация о личной жизни Уэллса не была при его жизни. Ее было много, я бы даже сказал, избыточно много, и интимные мемуары тут ничего не добавили, разве что несколько штрихов.
На одном из таких штрихов, позволю себе остановиться, он весьма показателен. Величайшая ошибка считать, что англичане ненавидят русских и желают им всяческих бедствий. Упрекнуть англичан в симпатии к русским невозможно. Здесь их репутация находится в девственной чистоте. Это единственный народ, у которого никогда не было симпатии к России и к русской культуре.
Но с другой стороны, а что мы им сделали? Они нам сделали очень многое, почти все. Мы, однако, сделали много хорошего, у них нет к русским ничего личного. Это бизнес. Перехлесты есть, например, у Киплинга, но вообще глубокую искреннюю ненависть англичане испытывают к другому народу. К американцу Потому что американцы подняли бунт против короны и перешли на сторону урагана. Это Власовцы, которых надо вешать на фонарях. Но это еще не все.
Без попечительного руководства Лондона американцы добились впечатляющих успехов, и воленс ноленс стали примером для других Белых колоний вроде Канады или Австралии. А это не позволяло Лондону установить над этими территориями абсолютное господство. Приходилось вести хитрую политику и идти на уступки. А затем в Америке стало не просто хорошо, а очень хорошо. Она превзошла свою бывшую метрополию и превратилась в мирового гегемона. Даже субгегемоны у англичан вызывали ненависть и страх. А что говорить о гегемонии и более того, гегемонии, которого они в свое время и создали.
В добавок Америка в течение ста лет поддерживала ирландцев и, в конце концов, на финальном взлете британского могущества в 1919 году устроила бывшей метрополии Кошку-Бяко, похуже, Украины, независимость Ирландии. Ну и, наконец, лично американцы англичан раздражают. Они им кажутся развязанными и наглыми хамами, трампами. Но англичане с середины XIX века научились скрывать свою ненависть и, как эпигоны французов, рассыпались в комплиментах к американскому народу. У французов комплименты были почти искренними, а вот у англичан неискренними совсем, но имеющими гораздо больше шансов достучаться до сердца адресата.
Общности языка это не шутка, и не шутка общая конфигурация внешней политики того времени. Англия и США были не то чтобы естественными союзниками, но могли предложить друг другу очень многое. А что могли предложить друг другу Франция и Англия? Отдать Франции Индию и отдать Англии Африку. Они дружили против кого-то третьего, и такие союзы раскалываются при первом скачке. Германию разгромили и разбежались по углам. Поэтому англичане стелили своим американским коллегам очень мягко. А американцы, прощупав перину миноискателем, на постеленную кровать не то чтобы смело ложились, но присаживались. И чем дальше, тем глубже.
Одним из элементов англоамериканских ухаживаний был ваяж Уэллса в Америку в 1906 году. По странному стечению обстоятельств он совпал с ваяжем Горького. В Америке Горькие и Уэллсы познакомились. Я уже говорил об этой поездке, еще её дополнил дядюшка Джо, но мы рассказывали в основном о Горьком. В обоих писателей была запланирована встреча с президентом Америки Теодором Рузвельтом, Рузвельтом I. Горький стал хамить, причем до такой степени, что ему американская пресса объявила бойкот. Хотя первоначально американцы были только за. Горький должен был собрать астрономическую сумму на поддержку русской революции, то есть, иными словами, отмыть государственную субсидию террористам. Через него тогда другие страны это делали регулярно.
А кроме того, он должен был сорвать предоставление России западных кредитов. Горький был знаменем компании "Не давайте денег русскому правительству". Сепарации на русских и украинцев тогда не было. Украинцы были русскими, но и русские были украинцами, поэтому ведущие деятели русской культуры бесновались, требуя себя высечь. Разумеется, на их мнение Западу было плевать, и кредит Россия получила. Но просьба трудящихся о пинках и подзатыльниках улучшала позицию Запада на переговорах. А это дорогого стоило.
Американцы от услуг русского подлеца отказались, потому что о том, что он начнет поливать грязью самих американцев, да еще находясь на их территории, не договаривались. Рузвельт отказался встречаться с Шутом, и официальный ранг пребывания Горького в Америке был им понижен до уровня плинтуса. Прогрессивного русского писателя объявили непочтенным солидным масоном с цивилизационной окраины, вроде Рабиндранат Тагора, а прощелыгой формазоном, двоежонцем, тырящем мыла и зубные щетки в гостиницах. Что, конечно, было перебором и большим, но бедняга заслужил. А вот с Уэллсом Розвельт встретился и выстроил с ним беседу, как с выдающимся писателем и футурологом.
Американский президент сказал, что читал машину времени, книга его потрясла, но показалась слишком пессимистической. Но вообще это не так важно, пускай общество будущего выродится в касты элоев и мурлоков, это никак не повлияет на цивилизационные усилия современной Америки. В свою очередь, Уэллс крайне уважительно отзывался о Соединенных Штатах, потом высказанные мысли нашли отражение в серии очерков. Это был разговор, конечно, дипломатический и ритуальный, но одновременно Рузвельт хотел покорить сердце модного английского писателя. Вероятно, он действительно читал книги Уэллса, и они действительно произвели на него впечатление.
Однако на самом деле вежливый Уэллс относился к американцам гораздо хуже своего русского коллеги. И был он человеком гораздо грубее прямолинейного Рузвельта. После встречи с американским президентом он тут же поехал в негритянский публичный дом и затем с хохотом об этом рассказывал в Англии своим хозяевам. А затем и опубликовал историю в интимных мемуарах.
Беседа с Розвельтом проходила на высоком уровне. Я вышел от президента взволнованный. День был теплый, навевающий и стому, и до обеда делать мне было нечего. Впереди было ничем не заполненное время, и меня это ужасало. Думать же о своей беседе в Белом доме я тогда больше не хотел. Я подозвал такси и велел шоферу вести меня в веселый дом. Это было еще до морального очищения Вашингтона. "В белый или в Негритянский?" спросил он. Мне показалось, что я должен сполна вкусить местный колорит. "В негритянский", сказал я.
Я очутился в своего рода гостиной и принялся угощать спиртным темнокожих, дешево одетых женщин с жесткими курчавыми волосами. Мы благовоспитанно разговаривали о летнем Вашингтоне и о том, будет ли когда-нибудь закончен памятник Вашингтону. Он не закончен по сей день. Меня привлекло лицо тоненькой женщины с блестящими глазами. Я подсел к ней, и, немного погодя, мы пошли в ее комнату. Мы разговорились и еще больше понравились друг другу. В ней смешалась кровь белых индейцев и негров. Она была темноволосая, с кожей цвета гладкого морского песка и, по-моему, куда умнее большинства женщин, которых встречаешь на званных обедах.
Она любила читать и показала мне несколько своих стихотворных опытов. Она изучала итальянский, хотела побывать в Европе, посмотреть Европу и вернуться белой, якобы итальянкой. Явно расположенные друг другу, мы вскоре занялись любовью и не вспоминали о характере наших отношений, пока я не собрался уходить. "Надеюсь, мы еще увидимся", сказала она, "ты мне нравишься". Но я ничего не мог обещать. На завтра мне предстояло уехать из Вашингтона. Я сказал, что постараюсь еще увидеться с ней. Когда дело дошло до прощального подарка, я дал ей чек на сумму большую, чем принято. Она взглянула на счет и спросила невесело: "Ты не ошибся?" "Нет." "Тогда все ясно", сказала она, "значит, больше я никогда тебя не увижу. Я понимаю, милый, что ж ничего, я понимаю. Не спеши уходить, я хочу побыть с тобой еще немного."
В три часа мы еще не знали о существовании друг друга, а в половине шестого расставались как любовники. Нас связало взаимное расположение. Рузвельт битый час распинался, чтобы показать английскому джентльмену свою образованность. Джентльмен разговор вежливо поддерживал, а потом сел в такси и поехал к проституткам. Вот это и есть отношение англичан к Америке. Что у английского дипломата на уме, у английского писателя на языке? И все разговоры джентльменов об англосаксонской расе, общем бремени ответственности за западную цивилизацию и так далее не стоят ломаного пенни. Пакистанец или индус англичанину неизмеримо ближе, чем американец.
Не думаю, что Уэллс поехал бы в публичный дом после встречи с Рабиндранадом Тагором или Махатмой Ганди. В случае Бернарда Шоу такого рода эскопада значили бы немного, но стиль Уэллса другой. Шутом он не был и своей выходкой сказал ровно то, что хотел сказать. То, что для англичанина нет разницы между белым американским президентом и черной американской проституткой. Одно логично переходит в другое. В Белом доме президент, в публичном доме проститутка. Оба американцы и хорошие люди.
Уэллс похвалил Розвельта, затем похвалил проститутку. Она оказалась хорошей девчушкой, тоже обслуживала англичанина как могла. И очень расстроилась, когда поняла, что больше с белым господином не встретиться. Как вы только что убедились, Уэллс так и пишет. Хотя беседу с Рузвельтом он передает, разумеется, точно, а вот беседа с проституткой явно выдумана. И обратите внимание, он сделал максимум усилий, чтобы показать, что спал все-таки не с негритянкой, а вот как бы с почти итальянкой. Это придуманная англичанином дорожная история под вид охотничьего рассказа.
После третьего или четвертого повтора в компании высокопоставленных друзей он сам в нее поверил, а затем рассказывал всю оставшуюся жизнь. Был ли он вообще в публичном доме, хотя бы раз в жизни, большой вопрос. Думаю, был, но его туда водили за компанию, и ему там не нравилось. Секс — штука лживая, там все и всегда врут. Но это также вещи, до боли простая. Поэтому разобраться, что к чему несложно. Об этом мы еще расскажем, а пока закончу тем, что в 30-х годах Уэллс уподобил другого американского президента, Рузвельта II.
Вообще Уэллс встречался с четырьмя американскими президентами, и это были встречи, имеющие дипломатический статус. Так вот, Уэллс уподобил Франклина Рузвельта кулаку. Вы не ослышались? Он так и писал. Поразительно, как широко распространена среди американцев фантазия об упорном, независимом "здоровом" и компетентном маленьком человеке, изначально праведном, о западном фермере, лавочнике, настойчивом, экономном, трудолюбивом предпринимателе. Это стремление увековечить исконный индивидуализм маленьких людей явно просматривается в антимонопольном законодательстве Теодора Рузвельта. Позаимствовав выражение у русских, можно сказать, это кулацкий идеал.
Он до сих пор процветает даже среди вашингтонских директоров сельскохозяйственного департамента. Вы не задумывались, откуда у Ленина такая ненависть к земледельцам? Это совершенно не свойственно ни русским социалистам, ни русским вообще. А Ленин хладнокровно уморил в Поволжье 5 миллионов крестьян. Последующая коллективизация, еще более страшное преступление, вызвала Уэллса полное одобрение, если не сказать, восторг. Он поражался мудрой дальновидности Ленина, говорившем ему за 8 лет до начала процесса о будущем изъятии земли у крестьян и об уничтожении крестьянства как класса.
В России миллионы людей были ограблены, посажены в канцлагеря и отправлены умирать в тайгу или голую степь только за то, что имели наглость в поте лица трудиться на своей земле и кормить страну хлебом в обход колониальной администрации. Это не говоря о массовых расстрелах, осмелившихся сопротивляться, и о применении против крестьян танковых частей и авиаций.
Какова реакция великого гуманиста? А Уэллс был у нас в подложности великим гуманистом, ибо возглавлял Всемирный профсоюз писателей Пен-клуб. Пен-клуб занимался всем чем угодно, только не литературой. Это был союз добрых людей за доброту. Так вот, Уэллс писал. "Порыв в будущее Советского Союза не имеет прецедентов в истории."
При всем, что удивляет и огорчает или даже отталкивает нас в сегодняшней России, мы не должны забывать, что эта страна высоко держит потрепанные в боях знамя мирового коллективизма. И когда охватываешь единым взглядом современное человечество, оно являет собой великолепное, внушающее надежду зрелище.
Но не будем уклоняться от основной нити повествования. После опыта, полученного со старой интриганкой Виолеттой Хант, вот она как раз и могла пару раз отвести за ручку Уэллса в публичный дом, Знаменитый фантаст пошел по девочкам. Получалось, однако, все довольно уныло в немецком стиле. Das ist fantastisch. Хьюберт, собственно, по старорусской транскрипции Гумберт Блант, стал подкладывать к нему своих девочек. Все они были подругами его дочерей. Всего у Бланда было пять детей, точнее гораздо больше, но пять воспитывались в его семье. Три от жены и два ребенка от её подруги, которая жила с ними в одном доме.
С девочками он спал. Что касается мальчиков, не знаю. В год создания Фабианского общества у Читы Бландов родился сын, которого назвали Фабианом, в честь общества. Этот Фабиан странно умер. В 15 лет ему решили дома вырезать гланды. Сделали анестезию и что-то пошло не так. В принципе, такое возможно, но следует учитывать, что это была семейка наркоманов и извращенцев.
Так что передоз — это еще не худший вариант. Могли сынишку и ритуально исполнить. Ну что, красиво. Встретить наступление XX века и 15-летие Фабианского общества, распяв сына в полнолуние в подвале. Прикольно же. Опять же, подопечных чудиков кровью повязать, чтобы не рыпались совсем, а сидели на галерах, как вкопаны, и делали, что надо. По свистку оправдывали любую подлость и любое преступление английской аристократии. В любом случае смерть несчастного мальчика, вне зависимости от того, что там произошло на самом деле, преподносили преобработки адептов на определенном градуси как ритуальное жертвоприношение. Это уж к гадалке не ходи.
Люди видны, психология их понятна. Так должны поступать подростки, а англичане это подростки. Ну что, ручки задорожали, заерзали. А зря, включите мозг. Может ли человек, находясь в здравом уме и в твердой памяти, добровольно восторгаться режимом пол-пота? Или жечь свечи перед иконой Чикатило? Наоборот, фантастикой было бы предположение о его нормальности.
Скорее всего, перед нами преступник или сумасшедший, или в крайнем случае дурак с начальным образованием. Дураками фабианцы не были. А кем они тогда были? А упало, Б пропало. Что осталось на трубе?
Я ведь в прошлой лекции рассказал историю про попытку самоубийства Любовни Суэлса в чудящем режиме. Подумайте сами, джентльмену 57 лет. Он ведет беспорядочный образ жизни, употребляет вещества и подвержен вспышкам спонтанной ярости. Уэллс мог спокойно лежать на диване, тихим голосом попросить служанку принести ему книгу из кабинета, а потом, увидев, что книга не та, швырнуть её пожилой женщине в голову и осыпать площадной руганью.
Характер, замечу, человека слабого, потому что эти приступы были иррациональными. Он их не контролировал и в обычной жизни был ботаником и подкаблочником. Неврастения, сэр.
Ну вот мы видим такого джентльмена, одетого в смокинг, перепачканного с ног до головы кровью и держащего в руке бритву. А перед ним лежит на полу в луже крови исполосованная голая женщина, между прочим, интеллигентная переводчица и дочка учителя. Версия джентльмена: это шантажистка, которая меня домогала. Она разделась догола и стала резать себя сама, чтобы мне отомстить за то, что я перестал с ней спать.
Версия, скажем, прямо так себе, необходимо провести дознания, а дознания никакого нет. Джентльмены не допрашивают, допрашивают тяжелораненую девушку, а потом протоколы допроса отдают джентльмену. Все, дело закрыто. А что было дальше? А дальше, извините, потерпевший нам рассказывает все сам.
Врать английские писатели не умеют. Они все реалисты. Оказывается, несколько лет назад в Вене мадам также шантажировала английского посла. Вот как. А потом, проанализировав опыт лечения порезов в больнице, она научилась резаться так, чтобы крови было много, а вреда мало.
Хорошо, ладно, а что дальше? А дальше сумасшедшая шантажистка из Англии никуда не уехала. Она оборота, вышла замуж за англичанина, прислала у Элсу милое письмо на 70-летие. И после этого Уэллс встречался с ней и её мужем и беседовал о современной литературе.
То есть он девушку исполосовал бритвой, а потом извинился. Простите, погорячился, дал деньги, чтобы она заткнулась, а может и устроил в дальнейшем её личную жизнь. Ну и попутно оклеветал, не без этого. Элементарно, Ватсон, если заниматься анализом творческой и личной биографии Уэллса серьезно, Перед умственным взором исследователей открывается весьма примечательная картина, я бы даже сказал, панорама.
Уэллс написал один-два тома блестящих фантастических произведений, причем они были написаны в самом начале его творческого пути. Потом еще три тома произведений, представляющих некоторый интерес, большинство из них тоже фантастические, и двадцать томов скучных и неинтересных реалистических романов. Написаны они плохо или очень плохо.
Сам Уэллс, как и положено писателю-англичанину, считал себя серьезным романистом, пишущим приключенческие детективные и фантастические вещицы между делом для заработка и рекламы. Это стандартная ситуация. Также относились к своему творчеству Милн, Конан Дойль, Оруэлл, Голдинг и очень многие англичане. Перечислил сейчас только авторов, о которых рассказывал. Также считали и английские критики. И к наручности серьезной литературой у англичан всегда случалось фиаско. Причин здесь несколько, достаточно упомянуть главное. Господь не дал.
Но если рассматривать английское литературное болото с птичьего полета, то это высюганье предстанет в ином качестве. Как ни крути, это грязевой океан, то есть нечто захватывающее и грандиозное. В бесчисленных озерках и лужах отражается небо, болотные испарения кажутся романтической дымкой. Всюду жизнь, цветут необъятные поля клюквы, густо летает кряква, и зори здесь тихие. Важно только не приземляться, а то вляпаешься и на физевляж вашего гидросамолета заберется какая-нибудь отвратительная жаба или тритон. Снизу там все мерзко.
Английскую литературу надо изучать или по отдельным жемчужинам. Они из-за огромности литературной территории есть в достаточном количестве, или совсем в целом. Пять лучших вещей у Элса <unk> это тема. 25 романов Уэллса или вообще творчество Уэллса. Это мухи сдохнут от скуки. Но если взять тему английская литература второй половины XIX века или первой половины века XX, это очень интересно, хотя идет уже скорее по эпархии политической биологии.
Уэллс написал много произведений, где описывал своих любовниц, потом сводил с ними счеты. Те писали романы о нем и против него, в них затрагивались третьи лица, те тоже писали романы. Я не подсчитывал, но на вскидку это около сотни переплетенных друг с другом произведений, как правило, ужасающего качества. Было бы любопытно создать общий гипертекст. Иногда там одна и та же история описывается с 5-6 ракурсов разными людьми. Передразнивается, высмеивается, потом разоблачаются авторы, все исказившие, перевравшие и так далее.
Значительная часть пишущих является информаторами английской тайной полиции, а иногда прямыми шпионами. Ясно, что литературные усилия последних шли также по другому каналу, который неплохо бы подключить к общей дренажной системе. Полное собрание и сочинение любого английского писателя можно дополнить томиком доносов на коллег. Здесь много интересного материала не только для филолога или истории конравов, но также для следователя. Если найти правильный ключ, англичане не такие уж и скрытные. Болтать без умолку <unk> хороший способ скрыть ценную информацию. Но на самом деле избыточные шифры легко читаются. Надо только потратить некоторое время и читать английскую графоманию благодарно.
В сущности, вся английская литература <unk> это детская литература, написанная для взрослых. Не так давно к этой гениальной мысли пришел крупнейший британский литературовед Эндрю Сазерленд. Как говорится, не прошло и 200 лет островной литературной критики, чтобы прийти к этой простой мысли. Но Сазерленд не идет дальше, потому что сам принадлежит к англосаксонской островной культуре. Мозг паразита маленький. Самый совершенный паразит может необыкновенно развить отдельные участки мозга, помогающие его видовой специализации. Понятно, что англичанин и даже американец вас легко обманят, и вы даже не поймете, в чем дело. А когда поймете и будете кричать "Боже, покарай Англию или Америку", будет уже поздно. Так что ваши вопли доставят паразиту дополнительное удовольствие.
Но в целом. У нас по этому поводу недавно состоялся примечательный разговор с Дмитрием Евгеньевичем. Я обратил внимание на то, что протестантизм не очень подходит масштабу и характеру Британской империи. И католичество тут было бы куда продуктивнее. Католическая церковь <unk> вселенская, а англиканская <unk> национальная, вроде армяно-грегорианства. Уэллс постоянно критиковал англиканство за усколубый национализм. Дмитрий Евгеньевич сказал, что это очень верное замечание, и привел один факт, которого я не знал. Вероятно, его не знал и Уэллс. Я его здесь пересказывать не буду, к моей эпархии это имеет мало отношений. Далее Дмитрий Евгеньевич заметил, что проблемы еще шире.
Дело в том, что по мере консолидации и унификации Британской империи она все более не соответствовала методам, которыми управлялась. Паразит должен быть маленьким. Чем крупнее паразит, тем легче его обнаружить и тем легче уничтожить. Он всегда проигрывает в силе донору. А в том числе силе интеллектуальной, если оставить за рамками узкие специализированные фрагменты мышления, связанные с разводками и дезинформацией. Вирус <unk> это очень плохо, но бактерия уже фильтруется довольно успешно, достаточно элементарной гигиены. Паразитические черви, проникающие внутрь организма, легко изгоняются. Еще легче борьба с пиявками, комарами и клещами. Они вообще не могут проникнуть внутрь донора. И совсем легко бороться с крупными паразитами, например, с летучими мышами-вампирами.
Это вообще не проблема, их элементарно мало. 99% мышей не паразиты, а на хлебники. На хлебник не агрессор, он не нападает. На первом этапе создания Британской империи природный паразитизм был большим бонусом. Потому что англичане стали паразитировать на уже готовых колониальных структурах, созданных испанцами, французами и голландцами. Так, например, произошло завоевание Индии. Сначала все сделали французы, а потом англичане заняли их готовую инфраструктуру и вскоре организовали в её бывшей метрополии революцию.
Но по мере того, как Англия стала обрастать Австралиями, Канадами и Южными Африками, её паразитизм стал давать сбои. Собственно, первые сбои <unk> это откол США. Политика англичан была слишком мелкой и слишком подлой для такого масштаба. Что они, например, сделали с Южной Африкой? У них не хватило селенок, чтобы завоевать крошечные бурские республики. И более того, своей агрессией они восстановили против себя весь мир. Тогда они, во-первых, внедрили в руководство буров своих агентов, а во-вторых, заключили закулисное соглашение США о разделе местных золотых месторождений.
Это привело к успеху, но успеху тактическому — дело белой колонизации Южной Африки было проиграно уже на этом этапе. А укрепление Америки в стратегически важном регионе стало важной ступенькой на пути к американскому гегемонизму. Доминиона в Южноафриканской Республике не получилось. В гротескной форме это наблюдается в самих Соединенных Штатах.
Хитрую политику Англии можно, если не оправдать, то хотя бы объяснить крошечными размерами метрополии. У Новой Америки метрополия была гигантская. Это государство мечта. Колоссальная пустая территория, с идеальными природными условиями для белой колонизации и с неисчерпаемыми по тем временам природными богатствами. Что произошло после того, как эта страна стала мировым гегемоном? Она тут же превратилась в мирового паразита.
А зачем? Зачем американцы придумали лунную аферу? В 1969 году они на Луну полететь не могли, это понятно. Лет через 10, в 1980-м, тоже. В 90-м вряд ли. А вот в 2000-м, если скооперироваться с Россией и подключить другие развитые страны, возможно, да. А 2010 год срок вообще вполне реальный. Так стоило ли и огород городить?
Чингачгук обманул контролера. Билет купил, а в трамвае не поехал. Или зачем американцы разрушили свою экономику? Англия маленькая, после глобализации мирового хозяйства ей ловить было нечего. Но промышленное производство в США сейчас могло бы быть в четыре раза больше, чем в Китае. Да Китай бы и не развился до сегодняшнего состояния, потому что ему в 90-х годах Америка уступила то место, которое пусто не бывает.
Американцы в 90-е годы пошли по пути печатания фантиков и по пути внешнеполитических провокаций. Зачем? Они не паразиты, но они произошли от паразитов, и у них глубоко внутри осталась психология паразитов и комплексы паразитов. И общая с паразитами англосаксонской культуры.
США это слон-паразит, который бегает по саванне и пытается высасывать хоботом кровь из зебр и носорогов. Но что легко получается у блохи у слона выходит так себе. Что будет, если слон подпрыгнет хотя бы на 2 метра? Он этого просто не сможет сделать. А если с такой высоты спрыгнет, то переломает кости. Вот такого слона с переломанными ногами мы сейчас и видим.
Всех американцы обманули, всех выстроили и заставили встать на колени перед чернокожим уголовником. А результат? К чему, например, привел арест денежных активов Российской Федерации? Успех колоссальный и грандиозный. Ход хитрый. Хитрый для кого? Для слона или для корабельной крысы? После этого доллар окончательно превратился лишь в одну из мировых валют.
То есть это уже и не мировая валюта. Все убедились наглядно, что доллар — это американский доллар, а не мировой доллар. И его американцы могут в любой момент отнять, потому что он американский. Это их корзина. Очень хорошо, замечательно. Сидите на своих деньгах в своей корзине. Теперь все деньги в одной корзине никто хранить не будет. Дураков нет. Это такой подарок Европе и Китаю, что за него они с удовольствием бы заплатили сумму, эквивалентную потерям Российской Федерации. Похоже, они ее и заплатили.
Потом разговор с Дмитрием Евгеньевичем вернулся в литературное русло. Он заметил, что если вся литература англичан детская, то это объясняет успешность собственно детской литературы англичан. Это детская литература, написанная детьми, поэтому детям понятны. Однако есть еще детская литература, написанная взрослыми. Приключения Пиноккио, написанное взрослым автором. Там есть четкий сюжет, мораль и подтекст. Не то чтобы для взрослого читателя, но для ребенка, который затем станет взрослым. В само чтение этой книги есть этап подобного взросления.
Все детские книги англичан статичны, там нет интеллектуального прогресса. Это квесты. Книги англичан — это комедии положений, трагедии положений, то есть ужастики, и драма положений. Шел человек и упал в лужу. Это очень смешно. Шел человек, упал в лужу и захлебнулся. Это страшно. Шел человек, упал в лужу и нашел в ней золотой ключик. Это фэнтези. Шел человек, упал в лужу и так далее.
В английских книгах дети никогда не растут. В "Повелителе мух" Голдинга характеры персонажей раскрываются, но не меняются, и главный герой в начале и в конце один и тот же. Страшные испытания никак его не меняют. В "Острове сокровищ" Джим Хокинс на первой странице равен Джиму Хокинсу на последней.
Исключение, подтверждающее правило героя антиутопии Оруэла. Но он не развивается, а его ломают. Ломают такие же дети-куклы, как и он сам. Я тут добавлю к мысли Дмитрия Евгеньевича, что кукольный характер английской литературы и английского ума как нельзя лучше виден на примере Уэллса.
Он не на шутку увлекся игрой в солдатики со своими сыновьями и как деловой человек эту игру монетизировал, написав несколько книг о пособиях. Далее Дмитрий Евгеньевич заметил, что "Человек-невидимка" — отличная идея, отличные воплощения, но эта книга возникла из пустяка и пустяком закончилась. Она написана добротно, но это солдатики. Представьте, какую блестящую пародию на Ницше можно было бы сделать из Гриффина.
В предложенных условиях с этим бы справился любой профессиональный писатель средней руки. В книге Уэллса Гриффина передразнивают обыватели, но сам Уэллс не в состоянии придать своему герою пародийные черты. Подросток может передразнивать, но он не способен понять контекст своих кривляний, поэтому в его словах и действиях нет подтекста. Отсутствие подтекста — это главный недостаток англосаксонской литературы. Ну, полагаю, что это так.
Именно это обстоятельство сыграло с ними злую шутку в случае с "Лолитой" Набокова. Англичане и американцы не поняли, что великий пересмешник издевается над ними самими. Им это просто не пришло в голову, хотя в книге на это есть масса указаний почти прямых. Об этом почти англосаксы всегда спотыкаются.
Собственно, они не умеют сочинять, их ложь всегда прямолинейна и утилитарна. Сам Уэллс говорил, что сюжет "Человека-невидимки" ему подсказали шуточные стихи Уильяма Гилберта. О Гилберте я немного рассказывал в связи с Бернардом Шоу, это английский автор водевилей. Самому известному водевилю "Микадо" посвящен отличный фильм "Кутерьма", снятый в конце 90-х. Советую его посмотреть.
Режиссер этого фильма Майкл Ли. Ли Берман. Там скрупулезно воссоздана атмосфера позднего периода Викторианской Англии. Посмотрите эту ленту. Увидите англичан А-ля Турель и в естественной среде обитания. Вот это они и есть. Да и о японцах того времени там многое сказано. Так вот, Гильберт писал шуточные стихи. Это целый жанр в английской поэзии, которая тоже, хотя это совсем неожиданно, является поэзией подростковой.
Вышел заяц на крыльцо почесать свое яйцо. Сунул лапу, нет яйца. Так и ёбнулся с крыльца. Вот это оно. В Советском Союзе эти стихи возникли под влиянием стихов Маршака и Чуковского. Из-за этого они практически аутентичны стихам английским. Там тоже в основном про животных и всякого рода похапчину, но подростковую. Дико пернул дикобраз, и сейчас же свет погас. Свет, конечно, починили, а ему пизды вломили. Это и есть английская поэзия. Стихи Гильберта были необыкновенно популярны, их цитировали даже с трибуны парламента. Ну, конечно, в печатной форме.
Гильберт, так сказать, пересказывал подростковые стихи взрослым языком, взрослым, в смысле, без какашек, пердежа и анонизма. У Гилберта был стишок про невидимку. Старый добрый мистер Чес громко пукнул и исчез, но его костюм на деле продолжал висеть на теле. Или, как вариант, но его костюм на теле продолжал висеть на деле. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Но все же я бы не стал впадать в крайность. При всех своих человеческих слабостях Уэллс все же замечательный писатель. Литература — это, анализируя художественное произведение, должен исходить из того, что там есть, а не из того, чего там нет. В произведениях Уэллса есть многое, и чтобы это показать наглядно, остановлюсь подробно на "Человеке-невидимке", одном из его лучших произведений. Мы о нем уже говорили, теперь углубим.
"Человек-невидимка" — это социальный роман, как почти все произведения Уэллса. С самого начала там обозначена жесткая оппозиция. Гениальный студент-разночинец Гриффин и тупой народ. Действительно тупой. Гриффин ведет себя как подросток, то есть является психопатом. Вместо того, чтобы слиться с местностью после своего открытия, сделавшего его сверхчеловеком, он маскируется так, что только привлекает к себе внимание. Он переезжает в глухомане, останавливается на постоялом дворе. Вид его очень странный, у него полностью забинтована голова, но он себя никак не объясняет, ни с кем не устанавливает контактов, а все бытовые вопросы решает деньгами. Деньги у него есть.
Обратите внимание на тщательно прорисованную автором абсурдность ситуации. Ведь на самом деле герой в результате своего эксперимента получил колоссальный бонус к маскировке, но решает уединиться, как и положено англичанину, в проходном дворе. Вскоре его знают все дворовые мальчишки, а вокруг необычного постояльца начинают клубиться обывательские слухи. Сразу же решают, что это мулат с пятнистой кожей. То есть возникает этническая неприязнь. Затем выдвигается версия о том, что это скрывающийся от правосудия уголовник или даже террорист, изготавливающий динамит, на что указывают химические опыты, которые он проводит в своей комнате. Уэллс тонок в своих наблюдениях и не упускает ни одной детали.
У читателя возникает полное впечатление того, что действие происходило на самом деле. Это необычно для фантастического произведения. Детали там плохо проработаны и имеют или техническое, или символическое значение. Уэллс же берет заведомо неправдоподобное событие, но погружает его в сеттинг реалистического повествования и делает это мастерски. В сущности его творчества - такое же предверие возникающего кинематографа, как и работа художественного театра Станиславского в Москве. Написан "Человек-невидимка" буквально вот накануне появления кино.
Предположения тупых обывателей неверны и исключают друг друга, причем это именно английские обыватели. Человек платит деньги, ведет себя как англичанин, пускай забинтованной головой, поэтому он находится в неприкосновенной социальной зоне. За его спиной шепчутся и даже передразнивают, пытаются выяснить, чем он занимается, но прямо никто ничего не спрашивает. Это неприлично. И он очень по-английски реагирует на вторжение на свою территорию. Окружающие считают, что это правильно, и он в своём праве. Именно этот аспект его поведения кажется им естественным. Например, он не назвал своего имени хозяевом постоялого двора, и его имя никто не знает.
Гриффин запирается на ключ, бесцеремонно выставляет всех из своей комнаты и отказывается разговаривать. Это нормально. В принципе, нормальной для англичанина реакцией было даже его разоблачение. К нему проник Викарий под предлогом подписки на журнал в пользу голодающих детей Германии, если вы понимаете, о чем я. Гриффин, находящийся во взвинченном состоянии, допустил оплошность и показал пустой рукав халата. А когда священник это увидел, он взял его за нос. Реакция совершенно обычная и для англичанина.
Не суй нос в чужой вопрос. Это аргумент и аргумент непрошибаемый для подростка.
Но я хотел сказать о другом. Слухи, клубящиеся вокруг Гриффина, увенчиваются мнением, что загадочный постоялец не человек, а призрак. В это верят только совсем темные женщины. Эта версия используется для издевательств над чужаком. На эту тему пишут песенку, и мальчишки начинают насвистывать её мелодией у него за спиной. И именно этот продукт коллективного бессознательного оказывается максимально правдоподобным и близким к истине. Потому что народ не ошибается.
Социум действует как единый организм. Человек ошибается, человейник нет. Это очень тонкий ход Уэллса. Это, конечно, замечательный писатель и писатель философичный, так же, как, например, Оруэлл. Гриффин, как и подросток, как и англичане, решает проблемы по мере их поступления. Горизонт его планирования один день. У Англии как государство 5 лет. Это для государства очень мало.
И это горизонт. А обычно Гриффин думает на час вперед, а англичане как нация на полгода. Поэтому у них очень хорошо получается соображать. До войны и вообще при форс-мажоре. Больше там ничего и не надо. Это только отвлекает. Отсюда известная социальная практика. Гриффин не вор, но когда у него кончаются деньги, он их начинает красть по мелочи. Это поведение цыгана из анекдота. Цыгана спросили, что бы он сделал, если бы стал царем. Как что, украл бы 100 рублей и убежал.
При этом, будучи невидимым, Гриффин сразу попадается на краже, а затем его обворовывает им же выбранный на ходу случайный сообщник. Получив невидимость, Гриффин впервые выходит на улицу, но возникшие вследствие этого поступка осложнения становятся для него полной неожиданностью. Между прочим, этот эпизод часто использует в качестве примера авторской оплошности. Герой Уэллса ходит по зимнему Лондону совершенно голым и не особо мерзнет. А результатом его скитаний становится не воспаление легких или менингит, а небольшая простуда.
Но на самом деле Уэллс здесь совершенно точен. Англичане, потомки колонизаторов с юга. У них нет глубоких навыков жизни при отрицательных температурах. Они с холодом не борются, они его терпят. Я видел, как дети ходили по зимнему Лондону в шортах. Зима была, конечно, не русская, плюс 4 градуса. В принципе, вытерпеть можно. Извините, но англичане так живут. В квартирах у них зимой собачий холод. Да и странно, если бы реалист Уэллс, коренной англичанин, допустил такую грубую оплошность.
Он мысленно поставил себя на место Гриффина, ходящего босиком по снежной слякоти, и решил, что так можно: терпимо. Вообще, между Уэлсом и Гриффином есть большое сходство. Уэллс говорил, что наделил своего героя своими чертами, прежде всего, иррациональной вспыльчивостью и агрессивностью. Когда Гриффин жалуется, что он жалкий и нищий ассистент, обучающий дураков в провинциальном колледже, это ведь слова Уэллса о своей молодости. А когда Гриффин заявляет, что при помощи невидимости сможет сделаться всемогущим, то это похоже на тайное могущество писателя, незримо воздействующего на умы своей аудитории.
В сущности, писатель такой же невидимка, это не актер. Люди мало знакомы с его внешностью, особенно в эпоху недостатка информации. Портрет автора на форзации книги часто был вольной фантазией на соответствующую литературную тему и имел мало общего с оригиналом. Это верно даже для эпохи Уэллса.
На многочисленных фотографиях Уэллс предстает вальяжным аристократом, но это во многом является заслугой викторианских фотографов и ретушеров. Не случайно проект построения Всемирной коммунистической империи под эгидой Великобритании Уэллс назвал легальным заговором. Заговорщика ему не нужно было скрываться, они были невидимы и могли действовать легально. Но, конечно, Гриффин не Уэллс, хотя бы потому, что его герой неудачник и начал с того, что обокрал и довел до самоубийства отца.
Элементарно, Ватсон, товарищу Раскольникову были нужны деньги для опытов с невидимости.
Интересно, что русская литература в своих высших проявлениях совершенно не идеологична. А чего умирает Иван Ильич? Ни от чего. Люди смертные, Сократ человек, следовательно, умрет, вешал штору, упал и умер. Зачем Раскольников убивает старуху проценщицу? А не зачем? Убивает и все. На фоне окровавленного топора все оправдания кажутся детским лепетом, и поэтому неинтересны. Оправдания тут нужны для подростков, а Достоевский писатель взрослый.
Тем не менее, "Человек-невидимка" написано человеком умным. Уэллс это не дурачок Канан Дойл. Например, им гениально написана сцена бега респектабельного джентльмена. Он улепетывает со всех ног, но сознательно выбирает маршрут наиболее опасный для невидимки, у которого нет обуви. Старается бежать по острым камням. А еще лучше, если попадается кое-где побитому стеклу. То есть, убегая, он пытается его ранить. Уже зачин этой сцены гениален.
Уэллс иронично замечает, на свете нет более трудного и медлительного способа передвижения, чем бег. Уэллс, человек 19 века, это ощущал на своей шкуре. В его детстве не было даже велосипеда, а в молодости он застал особую эпоху велосипедного предавтомобилья. Тогда люди, идя по своим делам, время от времени переходили на бег. Это считалось нормальным. Если идти пешком, то 4 километра проходится за час. А пробежать 4 километра можно за 20 минут. И они все время бегали, особенно за городом.
Молодой человек живет в пригороде, его пригласили в гости. Дом в четырех километрах. Что делать? Побежал. Обычная сценка. Откуда выражение в нашем языке? Сбегать в магазин. Почему сбегать? А потому что все раньше бегали. Что значит мальчик на побегушках? Это доставщик товаров на дом в эпоху, когда не было ни машин, ни велосипедов. Ребенок бегает почти как взрослый, и легкий товар доставит быстро, оплатить ему можно меньше.
Конечно, в книге Уэллса нет глубины, но. Как вам сказать? Отсутствие подтекста англичане заменяют или, по крайней мере, затеняют наличием шифра. Тоже подростковая черта. У подростков есть свой криптоязык, и они ужас как любят разные секреты и тайные общества. Как начал свою революционную деятельность Карл Радок? Его приняли в тайное общество Волевской гимназии. Ритуал провели ночью на городском кладбище. Он должен был съесть живого червяка и поклясться мстить москалям. В тринадцать лет это самое оно.
Почему Уэллс назвал человека-невидимку Гриффином? Гриффин — это по-английски грифон — мутант, обладающий чрезвычайной силой. На то, что Гриффин — это значащая фамилия, указывает отсутствие в книге его имени. Но у этого слова в английском языке есть несколько дополнительных значений. Грифонами называли белых новичков в Индии. Гриффин это нуб. Он стал активным игроком в социальные игры, не умея играть.
И вот здесь его вполне правомерно сравнить с Родионом Раскольниковым. Но это уже, конечно, другая литература, взрослая литература, где человек не сидит в зале и ест попкорн, а сливается с героем и получает его внутренний опыт на всю оставшуюся жизнь. С точки зрения высокой литературы, конечно, все герои Уэллса это обмотанная сеттингом пустота, но фокус-покус в том, что у Гриффина это физиологическая особенность. И именно такой герой получил убедительность, сравнимую с убедительностью князя Мышкина или Анны Каренины.
Мастер даже свою слабость превращает в достоинство, и Уэллс, конечно, мастер. В отличие от того же Конан Дойля или упаси Господи Милна. Гриффин — это профан, получивший высокий градус и не сумевший им воспользоваться. У него началось головокружение от успехов. Он объявил, что город, в котором он поселился, теперь находится не под властью королевы, а под властью Гриффина, невидимки первого, так сказать, герцога контрамундского.
Местность оцепили, велели воинские части, издали распоряжение о блокаде и рассыпали стекло по дорогам. Английская демократия в действии. Англичанин одиночка и эгоист, но у него на рукаве повязка с градусом, и он входит в организацию таких же одиночек и эгоистов. Тоже с повязками. И все эти люди хором отрицают свою принадлежность к какой бы то ни было иерархии.
Мой дом, моя крепость. Только в Англии живут тесно, и никакого дома у англичан нет. Есть гостиничный номер. Все номера разбиты на градусы. У кого дыра с рваными обоями, а у кого люкс. И у всех внизу консьерж. А перед гостиницей на перекрестке полисмен с дубиной. Есть еще аристократы, но их 500 семей на всю Англию.
И аристократы эти какие-то странные. В детстве их, например, все время унижают и бьют, причем не в фамильных замках, а в детских домах. Интересно, что Гриффин знает русский язык, и часть его научного дневника написана по-русски. После его гибели дневник попадает к конгрессскому трудящемуся, тот его скрывает от общественности и пытается расшифровать самостоятельно. Очевидно, что у него ничего не получится, и повесть у Элса заканчивается так.
Трудящийся шепчет, читая раскрытую рукопись. Шесть, маленькая двойка сверху, крестик и закорючка. Это пароль или шарада. И ключ к отгадке. Именно так и только так это поняли современники. И вот почему книга вызвала восторг у английских аристократов, вроде Бальфора или Черчилля. Уэллс действительно понимал и понимал не только тему, но и что нужно современному ему читателю. И вдвойне, не будем забывать его происхождение, читателю привилегированному. Чтобы сохранить интригу об этой шараде, я добавлю пару слов на бусте и Патреоне.
"Человек-невидимка", произведение очень английское, затрагивающее глубинные основы национального характера. В этом смысле оно похоже на Лев Шулиского. Гриффин — социопат, дошедший до стадии игнорирования всех типов социальных связей. Его никто не вынуждает и не может вынудить соблюдать культурные нормы.
Культурные нормы Великобритании очень суровы. Это репрессивное общество, построенное на постоянных побоях и убийствах. И вот появляется человек, которого нельзя выпороть. Что в результате? В результате Уэллса, который, конечно, летел на крыльях своего вдохновения, получился Голливуд. Если суммировать все действия романа, то они сводятся к тому, что человек-невидимка постоянно кого-то бьет.
Эти сцены доставляют автору неизъяснимое наслаждение. Он их выписывает снова и снова самым тщательным образом. Не следует забывать, что молодость Уэллс провел, находясь в роли социального невидимки, избивающего беззащитных людей. Иногда они были сильнее его и выше ростом, но ничего не могли с ним поделать, потому что он был в статусе учителя.
Мы до сих пор не отдаем себе отчета в том, что произошло в 1918 году. В этом году возникла первая моносферадержава — Англия. И кроме всего прочего, её господство было невидимым, потому что маскировалось двумя карточными балланами — Францией и Америкой. Какой мир создали англичане, что они стали делать, добившись мирового господства? Первым делом из-за своей глупости и недальновидности потеряли Ирландию. Затем создали чудовищный и репрессивный режим на месте демократической России, органичной части европейского сообщества, уничтожили Австро-Венгрию и Отаманскую империю, а Германию превратили в латиноамериканскую полуколонию. Насадили фашистский режим в Италии, а затем и в Германии. И все завершилось мясорубкой Второй мировой войны и гегемонизмом американских идиотов. Таков итог вселенского бенефиса английского сельского учителя.
А во что превратилась англоязычная культура? О, человек-невидимко пошел в Сирию. Была в этой книге и идея, и остроумие, и неплохое исполнение, но все давно провернуто через голливудскую мясорубку Марвела и доведено до состояния фарша. В одной из интерпретаций современной англосаксонской культуры в конце роман Уэллса был убит не человек-невидимка, а подставное лицо, идиот альбинос, которого Гриффин использовал для экспериментов. Сам он укрылся в школе-интернате, где вместе с садистской директрисой насиловал девочек, изображая из себя Святого Духа.
Затем Гриффин вступил в Лигу мутантов-джентльменов и стал путешествовать на дирижабле профессора Мариарти, использующим в качестве подъемной силы Ке варит из уэлсовского романа "Первые люди на Луне", и наконец Гриффин сдал всех этих джентльменов марсианам. А в самом конце наступил хэппи энд. Он нарвался на мистера Хайда, у которого зрение работало в инфракрасном спектре. Хайд его изнасиловал и убил. И на Западе, точнее на Великом Востоке, имеют наглость объявлять это концом литературы.
Литература еще и не начиналась, а тема человека-невидимки была разработана за тысячу лет до Уэллса, братом одного неплохого греческого писателя. Пускай это вам будет небольшое домашнее задание.
Сегодня мы немного припозднились. На этом закончим. В следующий раз проявился, продолжим. До новых встреч! Да, я забыл добавить. В "Человеке-невидимке" бенефициаром Гриффина оказывается бомж, которого он пытался сделать своим сообщником. Бомж его предает и присваивает сворованные им деньги, а также его научный дневник.
Деньги бомж тратит с умом, купив трактир, и пытается расшифровать дневник, но видит там только шестерку маленькую двойку сверху, крестик и закорючку. А как зовут выгодоприобретателя предприятия Гриффина? Его зовут Марвел. Совпадение, не думаю. Но история американской массовой культуры, сделанной, конечно, кем-то искусственно и специально, это отдельная большая тема. До новых встреч.
